Антон Первушин - Миротворцы

– Молчит, – вздохнула Анастасия Фёдоровна. – Ни словечка не выпытать.

– Молодец, – одобрил Зак. – Настоящий мужик растёт.

– Дурак он растёт! – заявила сестра безапелляционно. – Они ж его покалечат!

– Небось не покалечат, – проворчал Зак, выходя из ванной. – Ну что, пойдём разбе-рёмся?

– Что хоть за парни? – спросил Сергей Фёдорович сестру, когда они вышли из дома, направляясь к ближайшей троллейбусной остановке; Зак сильно прихрамывал.

– Да из горлопанов дворовых, – жаловалась Анастасия Фёдоровна, семеня то по пра-вую руку от него, то по левую. – Юрка Шнырёв у них заводилой. Тюрьма по нему, окаянному, плачет.

– Уж сразу и тюрьма! – усомнился Зак. – Что ты о нём сказать можешь? Или – что со-седки твои о нём говорят?

– Уголовник он, – убеждённо продолжала Анастасия Фёдоровна. – На седьмом классе школу забросил, живёт без отца, а мать пьёт – он и делает, что захочет. Старших-то никого не трогает, и своим заказал трогать – боится ещё, а вот мальчишкам проходу не даёт.

– Девчонкам, надо полагать, тоже? – пробурчал Зак.

– Что ты спросил?

– Так, ерунда. Значит, говоришь, Юрий Шнырёв? Как его по батюшке?

– Зачем тебе? – удивилась сестра. – Он безотцовщина, ворюга…

Зак остановился, уперев трость в асфальт.

– Послушай, женщина, – сказал он проникновенно, – если я спрашиваю, значит, мне есть "зачем". И если тебя спрашиваю я, и ты знаешь ответ на мой вопрос, то лучше бы тебе его выдать немедленно и без дополнений.

Анастасии Фёдоровне впору бы обидеться на подобного рода отповедь, но она была род-ной сестрой Зака и знала все его причуды наперечёт, а потому не обиделась и спокойно так отвечала:

– Викторович – его отчество.

Зак кивнул и зашагал дальше.

Конкретного плана действий у него пока не имелось. И направлялся он к дому сестры с намерением прояснить обстановку и этот план выработать. Однако обстоятельства заставили его действовать немедленно и без всякого плана. Стоило Заку с сестрой вылезти из троллей-буса на остановке у кинотеатра "Молодёжный", как Анастасия Фёдоровна схватила Зака за руку и сказала тоном ниже, почти шёпотом:

– Вон они сидят. И Шнырёв здесь. Высокий, в куртке.

Зак повернулся и посмотрел.

Действительно, на ступеньках высокой каменной лестницы перед входом в кинотеатр "Красный луч" сидела, потягивая пиво, троица рослых парней – все коротко стриженные, не по годам развитые и чем-то очень похожие друг на друга.

– Та-ак, – обронил задумчиво Зак. – Мне везёт…

И, поигрывая тростью и даже перестав прихрамывать, двинулся к парням.

– …он мне… а я ему… за это и в лоб… – услышал Зак обрывок разговора.

– Здравствуйте, молодые люди, – сказал Сергей Фёдорович, подойдя к парням вплот-ную.

Шнырёв – он сидел посередине, одетый поприличнее своих друзей в лёгкую, но дорого-го покроя куртку, вельветовые узкие брюки и тяжёлые башмаки с тупыми концами – поднял голову и, недобро прищурясь, окинул Зака изучающим взглядом. Хищник. Не увидев в старике с тростью сколько-нибудь значимой величины, Шнырёв расслабился, отхлебнул пива и спро-сил, презрительно растягивая слова:

– Кто это, мужики? Чей пращур?

– Не мой, – тут же откликнулся тот из приятелей Шнырёва, что сидел слева.

– И не мой, – подхватил сидевший справа.

– Совершенно верно, – вежливо подтвердил Зак. – Я не имею чести состоять в родст-венной связи с кем-либо из вас. Однако у меня есть к вам дело…

– Ты бы, мужик, представился, – грубовато перебил его Шнырёв.

– Сергей Фёдорович меня зовут, – сказал Зак с достоинством. – А вы, насколько я по-нимаю, Шнырёв Юрий Викторович?

Шнырёв отставил бутылку с пивом в сторону и поднялся. Он по-прежнему не видел угро-зы в этом тщедушном "пращуре", но то, что "пращур" откуда-то знает его полное ФИО, Шнырё-ву не понравилось. Очень. Как и любой другой хищник на его месте, он предпочёл занять бо-лее удобную для самообороны позицию.

В правом кармане у него нож, понял Зак. Но он ему не поможет. Низкого полёта чижик. Зак улыбнулся.

– Откуда ты меня знаешь?

– Разве это важно? – Зак чуть наклонил голову.

– Слушай, дед, фуфло кончай гнать, а? Или говори, кто тебя навёл, или проваливай.

– Ну что ж, я готов изложить причины, по которым оказался здесь. Только прошу вы-слушать меня внимательно и без эмоций.

Двое приятелей Шнырёва при этих словах встали на ноги, обменялись озабоченными взглядами. Теперь полный комплект. Поехали!

– Представьте, Юрий Викторович, следующую ситуацию, – начал обработку Зак. – Живёт на белом свете человек, который терпеть не может зла в любых его проявлениях. Чело-век этот немолод и достаточно опытен, чтобы отличить и выявить зло в какие бы одежды оно не рядилось. Впрочем, в данном конкретном случае сомнений о характере совершённого зла у этого человека не возникло, и он поспешил нейтрализовать зло в зародыше, пока оно ещё не выросло, не окрепло, не пустило корни. Это ведь очень страшная штука, Юрий Викторович, – зло, пустившее корни…

– Короче, – с отчётливой угрозой сказал Шнырёв, – дед, у тебя, верно, крыша поехала!

– Этот человеку, – продолжал Зак как ни в чём не бывало, – не нуждается в наводчи-ках. Он чувствует присутствие зла, его отвратный запах, смрад и испорченное дыхание. Приня-то считать, что зло по природе своей не искоренимо, но этот человек думает иначе и не соби-рается капитулировать. И люди верят ему и зовут его на помощь, когда количество зла перехо-дит допустимый человеческим обществом предел.

– Ты это к чему, дед? – в голосе Шнырёва прозвучала угроза.

– И вот надо же случится такому, – не пожелал прояснить ситуацию Зак, – что дошли до этого человека слухи, будто живёт-существует на белом свете компания неплохих в общем-то ребят, посчитавших, правда, себя почему-то необыкновенно крутыми, право имеющими. И всё бы ничего, но ребята эти захотели делом доказать свою "крутость" и своё право. Со свер-стником, как принято, начали: одному по зубам нащёлкали, другому глаз подбили…

– А-а-а, – протянул Шнырёв – как показалось Заку, облегчённо. – Кто-то из сявок вяк-нул. Дед, ты чей родич? Скажи, не стесняйся – от внука твоего больше жалоб не поступит.

Дурак, с некоторым разочарованием подумал о Шнырёве Сергей Фёдорович. Опасность чует, но дальше носа своего видеть ничего не хочет. Долго в вожаках не продержится – сме-тут.

– Ну так что, дед? – нагловато ухмыляясь спросил Шнырёв. – Скажешь нам, кто стук-нул?

– Дурак ты, Юрий Викторович, – сказал Зак просто. – Дурак!

– Ты чё, дед? – теперь, когда точки над i были расставлены, а потенциала опасности, по мнению Шнырёва, не прибавилось ни на гран, "Юрий Викторович" решил, что можно и раз-влечься – почему бы и нет, да и случай какой – покуражиться над стариком, и хоть в рожу ему, пердуну, жабе дремучей плюнь – утрётся и пойдёт себе дальше, и главное – что всё это совершенно безвозмездно: без возмездия, в смысле. – Ты чё? Завести меня хошь? Ты меня, дед, не заводи! Я, дед, и завестись могу.