Евгений Сартинов - Слишком жаркий Кипр [СИ]

— Вить, корсет хорош тем, что его можно распустить, — увещевал Зверев. — Зато прикинь, сколько можно будет под твоей юбкой пронести оружия.

Через десять минут они подъехали к уже знакомому фургону Фольксваген. Последние штрихи в экипировке наводили уже там. Шнейдеру достался костюм вельможи, с расшитым золотом камзолом, с высоким париком, со свисающими на грудь кудрями. Дополняла наряд толстая палка с массивным шаром из слоновьей кости. К досаде Виктора все евреи были одеты в обычные смокинги, и ни за что не хотели меняться костюмами. Когда все было уже готово, в дверь фургона постучали. Израильтяне насторожились, двое даже схватились за оружие. Их успокоил Астафьев.

— Это должен быть Георгиос.

Он открыл дверь. За ней стоял самый настоящий Дед Мороз, с длинной бородой, красной же шапке, с длинным посохом, и елкой, сделанной из зеленой материи. Только по выразительным черным глазам Юрий понял, что это действительно Георгиос.

— Я же говорил это Георгиос. О, а вот и долгожданный пулемет! — обрадовался Юрий, глядя на елку.

— Как ты догадался? — спросил Георгиос.

— По длине подходит.

— Верно. Жена сшила эту елку два года назад, мы веселили наших детей. Вот, и сейчас пригодилась. Выкинул каркас, и получился настоящий чехол для хорошего оружия.

— Надеюсь, мы сумеем пройти с этой елочкой мимо охраны. Что у тебя в мешке, Георгиос? Гранаты?

— Нет, конфеты и фрукты.

Все посмеялись над его словами. Через несколько минут вся компания загрузилась в небольшой катер, нанятый Шнейдером с помощью Георгиоса.

— Жми! — велел Шнейдер киприоту, суя в карман старика деньги. Тот начал выжимать из своего старенького мотора все возможные лошадиные силы. Хотя над лодкой был натянут тент, брызги дождя доставали их и там. Минут через десять они увидели впереди ярко освещенную громаду лайнера. Кто-то за спиной Астафьева, кажется Виктор Сережкин, озадаченно присвистнул.

— Вот это махина!

Да, лишь теперь они поняли, с чем им придется иметь дело. Даже изображавшие до этого полную беспечность израильские спецназовцы, и то примолкли. Лайнер, трехсот шестидесяти метров в длину нависал над ними плавающей скалой. Астафьев прикинул, что в высоту тут было не меньше десяти стандартных, советских этажей. Только прогулочных, белоснежных, открытых палуб было как минимум штук шесть. Бесконечные ряды иллюминаторов в глухом, черном корпусе, подсказывали, что не меньше этих этажей было и ниже.

— Черт! Они уже убирают лебедку! Вон, выключили прожектор! — взорвался Моше.

— Надо им посигналить, — предложил Георгиос, и о чем-то спросил хозяина лодки. Тот тут же достал из-под банки жестяный ящичек, и, открыв его, протянул киприоту ракетницу. Красный огонек, взвившийся над поверхностью воды заставил матросов остановить свою работу. Прожектор выхватил из мрака лодку и группу людей в ней.

— У вас есть пригласительные? — проревел сверху голос в мегафоне.

— Да! — дружно долетело снизу, и в лучах прожектора тут же заблестели золотые пластинки пригласительных билетов.

— Опускай, — велел старший помощник капитана. Тот же час вниз пошла люлька на добрых двадцать человек. В такое волнение это был единственный способ попасть на борт корабля. Отойдя от борта старпом сказал пожилому уже, остроносому человеку. — Ну, эти, надеюсь, последние.

— Вряд ли они получат по золотому браслету, — ответил тот, и закашлялся.

— Идите к себе, Кляйн. У вас явно начинается пневмония.

— Пожалуй, я одену еще один свитер, а то дождь усиливается.

Михаэл Кляйн спустился к себе в каюту, но только он открыл дверь, как сзади на его голову обрушился удар. Человек, ударивший его кастетом, быстро накинул на голову старику удавку и в полминуты лишил его жизни. После этого он тщательно запер его каюту.

Тем временем последняя компания высаживалась на лайнер. От нервного возбуждения всем очень хорошо удавалось имитировать легкую степень опьянения. Все восемь человек хохотали, толкались, подначивали друг друга. К кому вновь прибывшие относились трепетно, это к единственной в компании даме. Тем больше было хохота, когда оказалось, что дама с ее двухметровой шириной юбкой не проходит в рамку металлоискателя. Смеялись и охранники, они смилостивились, и провели великосветскую даму рядом с рамкой. Гораздо больше они придирались к Деду Морозу. Но у того в мешке действительно оказались конфеты и фрукты. Секьюрити устали, им не терпелось уйти наконец-то с холодной палубы в теплый салон, тем более что над душой больше не стоял придирчивый немец. Поэтому никто не заметил, как ловко искусственная елочка пройдя по цепочке рук вновь прибывших миновала металлоискатель.

Тем временем команда Мансура из трех человек благополучно разместилась в запасной рулевой рубке. Они тут же включили все приборы навигации, что не осталось незамеченным в главной рубке.

— Сэр, похоже, у нас заработала резервная рубка, — доложил дежурный штурман, все тот же слишком приметливый Гельмут Мильх.

— Не обращай внимания, я в курсе, — успокоил его капитан.

Вскоре пришел Мансур, он устроился в кресле, достал из кармана небольшую записную книжку, авторучку в корпусе из чистого золота, и открыв книжку, подчеркнул в длинном списке несколько первых пунктов. С особым вниманием он вытащил из внутреннего кармана небольшой пульт управления, более похожий на мобильный телефон. После этого Мансур закурил тонкую, дамскую сигарету. Вообще-то он в жизни не курил, но во время теракта араба нестерпимо раздирало желание успокоить нервную систему никотином. Вскоре зазуммерила его рация.

— Да.

— Мы разместились, — доложили ему. — Воздух под нашим контролем, радиообмен контролируется. Мобильная связь отсечена.

— А вода? Как обзор?

— Еще работаем.

— Давайте. Со стороны моря не должна приблизиться незамеченной ни одна лодка. Где «Хайфа»?

— Должна быть на подходе. Еще десять минут у них в запасе.

— Где Шакир?

— Не видел его. На связь он тоже не выходит.

Мансур выругался. Ахмад Шакир должен был сыграть в готовящейся драме свою особую роль. В первый раз за его долгую жизнь он должен был рисковать своей головой. И все для того, чтобы достать тот провокационный снимок, а заодно вывести Мансура на убийцу его брата. Мансур так и не поверил, что это Ольга убила Шаха. По его мнению, она просто взяла на себя эту роль для того что бы отвести угрозу смерти от любимого мужа. Именно это заставило его сохранить ей жизнь. Малиновская и не представляла, насколько она потрясла этим своего тюремщика. Быть по настоящему любимым для этой удивительной женщины стало для него уже чем-то вроде маниакальной цели.

Тут позвонил Анри.

— Шеф, Кляйн готов. Но что делать с остальными? Его зам заупрямился, и пришлось его отправить вслед за немцем.