Александр Лукин - Сотрудник ЧК

И они действительно говорили многое. Они выражали как раз то, что, по всей вероятности, погубило когда-то душу местного телеграфиста, и Алексей еще раз вынужден был признать, что у Соловых есть если не смягчающие, то, во всяком случае, объясняющие его вину обстоятельства.

Он пробормотал:

– Я готов…

Раздался голос папаши Федосова:

– Ди-на!

– Иду! – отозвалась она. – Ступайте, Алеша, ничего не забудьте! В половине шестого – за «посылкой». Если мало народу, я выпущу вас через почту.

Она подошла к двери, выглянула в зал и повернулась к Алексею:

– Идите через двор. Он уже тут.

– Кто?

– Человек, который должен был привезти эту самую «посылку». Вам незачем встречаться.

Слегка отстранив ее, Алексей заглянул в приотворенную дверь и быстро убрал голову.

– Что такое? – встревожено спросила Дина.

– Ничего… Так я пойду.

– Постойте. Почему вы так побледнели?

– Я?.. Разве?

– На вас лица нет! Что случилось? Вы знаете этого человека?

– Впервые вижу. Просто… – Алексей криво усмехнулся и развел руками, как бы говоря: «Сами понимаете, момент ответственный, можно слегка и поволноваться».

– Ну, идите. Я вас провожать не буду. Итак, в половине шестого…

У крыльца почты стояла линейка с запряженной в нее сытой каурой кобылой, привязанной вожжами к стойке крыльца. Ветер гнал по улице песок и опавшие листья. Прохожие оплевывали набивавшуюся в рот песчаную пыль. Лошадь до земли опускала морду, перебирала тонкими ногами.

Недалеко от почты хромой старик крестьянин скреплял веревкой треснувшее ярмо бычьей упряжки. Рядом, покуривая и подавая советы, стоял Храмзов.

Алексей прошел мимо, коротко бросил:

– Иди за мной.

За тополями, росшими у дороги в конце квартала, он подождал Володю. Храмзов остановился в двух шагах от него и, наклонившись, стал поправлять голенища своих коричневых сапог, сшитых из той же кожи, что и сапоги Алексея.

– Видел, кто на линейке приехал? – опросил Алексей.

– Толстяк в кацавейке, хуторянин…

– Арестуй и доставь к Величко. Только не здесь, подальше… Смотри не упусти! Пусть Величко допросит: он адскую машину привез. Один справишься?

– Угу…

– Скорей, он сейчас выйдет!

Володя еще разок поддернул голенища и пошел назад. Алексей, стоя за тополями, следил за ним. В дверях почты показался приезжий. Глянув по сторонам, он сошел с крыльца, отвязал вожжи и грузно взобрался на облучок. Лошадь тронула, клонясь вперед и подставляя ветру лобастую голову.

Алексей видел, как Храмзов догнал линейку и пошел рядом, что-то говоря приезжему.

«Просит подвезти», – догадался Алексей. Володя договорился и вскочил на линейку. Они скрылись за поворотом.

В половине шестого, перед самым закрытием почты, Алексей получил от Дины обмотанный бечевкой дощатый ящик. Он был невелик, но очень тяжел.

Алексей хотел положить ящик в принесенный им мешок.

– Не надо! – сказала Дина. – Так лучше…

Она была мертвенно-бледна. Лицо заострилось, руки дрожали. Передавая «посылку», она шепнула:

– Счастливо, Алеша, благослови вас бог! Жду… Несите осторожно…

…Ящик водрузили на стол в кабинете начальника штаба. Собралось человек десять: Саковнин, Туляковский, трое из Особого отдела; из чекистов-Алексей, Величко, Илларионов и Воронько.

Ящик вскрывал комендант штаба, сапер старой службы, угрюмый бородач в морской форме. Он перочинным ножом расковырял древесину, поддевая ногтями за шляпки, вытащил несколько гвоздей и осторожно приподнял крайнюю доску. Лоб его заблестел от пота. Присутствующие молчали, и треск отделяемой доски казался пронзительным. Под доской лежала плотная оберточная бумага.

Воронько, желая разрядить напряженную тишину, сказал:

– Упаковка что надо! Образцовая! Никто ему не ответил.

Комендант снял верхние доски, аккуратно отвернул бумагу. Под ней обнаружилась матерчатая прокладка. Комендант наклонился к ящику.

– Стучит, – проговорил он.

Было так тихо, что все услышали постукивание часового маятника,

– Фланелью обернули, чтоб заглушить, – заметил Илларионов.

Комендант вспорол материю, обнажилась серая шершавая поверхность мины. Минут десять он оглядывал и ощупывал ее, едва касаясь пальцами, и наконец отвинтил сбоку небольшой металлический кожушок. Открылся круглый, как блюдце, белый циферблат с тремя стрелками. Все сдвинулись к столу.

Стук маятника был похож на дребезжание плохо натянутой струны. Размеренно и неумолимо он отбивал короткие секунды. Комендант, щурясь, старался разобрать надпись на циферблате. Написано было не по-русски. Воронько, знакомый с латинским шрифтом, по слогам прочитал:

– Бла-се-мер-гохн, енг-ланд…

– Блесмергон, Ингланд, – поправил его Илларионов. – Английского происхождения. Известная фирма.

– Разрядить сумеешь? – спросил Саковнин коменданта.

– Не знаю. Опасная штука, устройство незнакомое.

– Что же делать?

– Может быть, остановить часы? – предложил молодой сотрудник Особого отдела. – Придержать стрелку- и все, остановятся.

– Нельзя, – возразил комендант. – Почем я знаю, какой взрыватель. Задержишь стрелку – тут она и сработает. Вернее всего унести в степь, пусть там и взрывается.

– Погоди. Пусти-ка. – Величко, отстранив коменданта, присел к столу.

Осмотрев мину и циферблат, опросил:

– А это что за стрелка, третья?

– Регулятор, – объяснил комендант. – Вроде дистанционной трубки. Поставили ее на определенное время, как дойдет, так она и сработает.

– Михалев, поди-ка сюда, – позвал Величко. Алексей подошел.

– Смотри, на когда поставлено…

Длинная серебристая стрелка острым концом стояла двумя минутными делениями ниже цифры 8.

Алексей, не веря своим глазам, наклонился к самому циферблату. Сомнений не оставалось: взрывная машина была настроена на восемь часов, даже немного раньше…

– Когда же, по-твоему, она должна рвануть? – негромко спросил коменданта Величко.

Комендант подумал.

– Минут этак без двадцати восемь.

Все одновременно посмотрели на циферблат. Было двадцать две минуты седьмого.

– Что же ты говорил – в десять? – вырвалось у Илларионова.

– Тихо! – осадил его Величко. – А скажи, товарищ комендант, перевести эту стрелочку подальше, часиков этак на двенадцать, нельзя?

– Кто ж его ведает, – сказал комендант, придвигаясь к столу. – Попробую…

– Э, нет, – остановил его Саковнин, – разворотишь мне все тут к чертовой матери! У тебя еще больше часу. Бери эту чертовщину и неси подальше, в степь, пробуй там. В крайнем случае – взрывай.

Мину снова уложили в мешок, и комендант, сопровождаемый Туляковским, унес ее.

– Все ясно, – сказал Величко. – Михалева обвели. Известный прием. Чтоб не трусил. Он для них особой ценности не представляет: взорвал бы штаб и ладно, больше не нужен… Думается мне, так. Ты, Михалев, прав: одним взрывом не обойдется. Еще что-то готовится. Вопрос: откуда они начнут?