Сергей Самаров - Невольник силы

Там, за границей, Вадиму Александровичу думалось, что больше всего его мучает ностальгия. Хотелось домой. Перед мысленным взором все чаще и чаще вставали простые и незатейливые пейзажи срединной России. По наивности он полагал, что, вернувшись, почувствует себя совсем иным человеком. И только вернувшись, осознал свою наивность. Нервная усталость не проходила… А ностальгия оказалась не чем иным, как тоской по той жизни, когда он был прикрыт в своей работе государством и имел право чувствовать себя по возвращении спокойно…

Было и другое, что заставляло его тоже нервничать. Вадим Александрович не сразу понял, что уезжал он из Советского Союза, а вернулся в Россию. То есть уезжал из одной страны, вернулся в другую. Это было странное и больное ощущение, и перебороть его оказалось невозможно…

Но не зря в спецназе ГРУ каждого офицера учат приспосабливаться к любым обстоятельствам и условиям существования. Он это хорошо умел. И, чтобы не ломать себя изнутри, так же приспосабливался, как приспосабливался в любой другой стране – в чужой ему стране… Мимикрировал, прекрасно при этом понимая, что процесс мимикрии всегда есть только временное явление и когда-то предстоит стать самим собой, настоящим. Но решение по этому вопросу Вадим Александрович откладывал в мыслях далеко-далеко, чтобы не утомлять и без того не совсем здоровую голову…

Звонок в трубке был настроен так, что сначала сигнал звучал едва слышно и только потом нарастал и становился требовательным. Но Вадим Александрович взял трубку в руки уже после первого слабого звонка. Естественно, сначала на определитель посмотрел, чтобы убедиться, кто звонит. Звонил Олег, и звонил вовремя.

– Я рад, что ты уже проснулся, – сказал Варягов. – Слушаю…

– Извини, Вадим… У нас накладка вышла… И даже не одна, а две… Надо выкручиваться, если ты не против… Такая ситуация, значит… Агент мой из их среды… Говорит, что постоянно был на виду у кого-то, словно ему не доверяют, и позвонить никак не мог…

– Говори…

– Из тех шести парней в нужный день никто по адресу не поехал… Хозяин дома позвонил и предупредил, что у него гости, которых выпроводить он не может… Серьезные люди с Кавказа…

– Интересно… Значит, я – посторонних… Невиновных… Хотя… Есть здесь утешающий момент, который может показаться любопытным…

– Какой момент?

– Оба гостя были с оружием, а невиновные, как правило, оружия не носят. У одного «вальтер», у другого «манурин»…

– Это револьвер, что ли?

– Да… Французский, специальная полицейская модель… Очень громко стреляет и сильно пугает… Но, в принципе, штука хорошая. Не сбивает прицел…

– На то он и револьвер… Слышал про такой, видеть не доводилось… Но ты правильно говоришь, что момент любопытный. Ты даже меня заинтересовал… Я попробую что-то узнать по своим каналам… Сильно боюсь только, мы в чужую епархию попали… Как бы не нарваться на крупную неприятность…

– Я не буду бояться… Поздно бояться… Я уже утверждаю, что мы попали в чужую епархию… И в епархию крутую, с которой без необходимости лучше не конфликтовать…

– Есть данные?

– Есть предположения, основанные на не соответствующих моменту фактах…

– Сказать можешь?

– Не углубляясь в подробности…

– Я слушаю…

– Накладок вышло не две, хотя я про вторую пока не слышал, а три… Я мылся в душе в гостинице райцентра, когда в номер вошла, открыв дверь своим ключом, горничная. И увидела в комнате пистолет в кобуре. Вызвала ментов… Пришлось выходить из ситуации силовым методом, но никого, кажется, сильно не повредил… Естественно, менты связали дом директора и гостиницу в один случай… Но дело должны были расследовать менты… Более того, просто местные менты… А прилетела на вертолете следственная бригада из областного центра – из ФСБ, а потом вторая следственная бригада ФСБ – из Москвы… ФСБ, а не менты… Я сделал вывод, что в гостинице нашли мои отпечатки пальцев и запросили Москву… И ФСБ проявила ко мне интерес…

– Может, просто к дому директора? Все-таки гранаты… «Растяжки» не в каждом дворе ставят, и это намек на причастность человека к боевым навыкам…

– Во-первых, не тот масштаб… Сейчас гранатами и в начальной школе никого не удивишь… Во-вторых, вертолеты вылетели до того, как в ФСБ узнали о случае с директором… Вылетели только потому, что я оставил в гостинице отпечатки…

– Понятно… За тобой что-то есть? – Олег спросил напрямую.

– Только по линии Интерпола, ФБР и прочих иностранных спецслужб… Отпечатки должны быть в картотеке Интерпола, но там не могут знать мою национальность… Я нигде не «засветился» под своим именем…

– Тогда я не понимаю…

– Я тоже… – ответил Вадим Александрович.

– Может, тебе лучше оборвать все нити и куда-то залечь? Я нашел бы надежное место…

Вадима Александровича таким предложением удивить было трудно, поскольку он сам прекрасно умел обеспечивать другим спокойные и надежные места.

– Да… Я понимаю… Проще всего на кладбище… Но я туда не тороплюсь. Наша служба и так оставила за собой слишком много безымянных могил… Тем не менее я хочу разобраться, в чем дело… Мне не хочется, чтобы меня приплели к чему-то, во что я сам вляпаться бы не пожелал… А это возможный вариант…

Олег молчал чуть не целую минуту. Наконец сказал медленно и членораздельно:

– Мы помешать тебе не можем, но со своей стороны предпочитаем выйти из игры… Мы не будем искать конфликта с ФСБ – об этом я должен сразу предупредить категорично…

– Мы – это кто?

Вопрос прозвучал вовсе не для того, чтобы получить на него ответ. Как и многие вопросы в подобном разговоре, он применялся только как естественная затяжка времени на раздумья.

– Это я… Считай так… Можешь считать, что я с друзьями, но тебе вовсе не обязательно знать моих друзей поименно…

– Это я понимаю. Я сам не желал бы знать их, чтобы не знать лишнего…

– Про задание, следовательно, можешь забыть… Аванс не возвращается… Тебе пригодится… – теперь, после некоторого осмысления ситуации и принятия конкретного решения, слова звучали жестко и четко, словно Лавренев команды отдавал. – И давай сразу договоримся… В случае чего – мы с тобой просто встретились на улице, зашли ко мне, выпили и разошлись… Единственное, что я о тебе знаю, что ты разыскивал сына, и выяснил, что увидеться с ним пока невозможно… Это все, больше ты информацией о себе не делился, а я не спрашивал, поскольку думал, что ты еще служишь… О нашей службе спрашивать не принято…

– Я понял, Олег… Спасибо… Но ты мне еще не сказал про вторую накладку… Я не люблю, когда так много накладок, и уж тем более не люблю, когда накладки есть, а я о них не знаю…