Михаил Март - Оставь её небу

И вновь человек-паук полез по вертикальной стене вниз. Окно второго этажа осталось открытым, теперь такие мелочи не имели значения.

Мягкий и пушистый белый кот занял свое место в сумке вместе с шиповками, крюками, шнуром и перчатками.

Когда он открывал калитку, створка заскрипела, но его такая мелочь не беспокоила. Без наружного освещения видеокамеры ничего не покажут, а в холле нет окон, чтобы наблюдать за происходящим на улице.

Убийца вышел на тропинку и направился вдоль кирпичной стены в тот конец городка, где проходила канализация. Через несколько минут ночь поглотила его в своих объятиях, и никто уже не смел назвать этого человека убийцей.

Он проснулся среди ночи в липком поту. Что-то его напугало во сне. Дыхание стало прерывистым, голова тяжелой, и страшное предчувствие тревожило душу. Он протянул руку к тумбочке и включил настольную лампу. Просторная спальня осветилась зеленым светом. Еще мгновение, и будто иголка вонзилась в сердце. Он резко обернулся и тут же понял, что произошло. Она лежала рядом и мирно спала. Ей еще не исполнилось пятнадцати, а он успел отметить тридцатипятилетие. По коже пробежала дрожь. Он смотрел на девушку и не мог понять, как глупый инстинкт самца мог стать реальностью. Или это продолжение пьяного бреда, кошмарный сон, вызванный глубоким подсознанием?

Он резко сдернул одеяло и откинул его к ногам. Формы ее тела опережали юный возраст. Грудь, бедра, ноги, кожа. В нем вновь проснулось желание, и жар разлился по всем конечностям. Однако огромное кровавое пятно на простыне тут же загасило вспыхнувшее чувство. Он проглотил слюну и тихонько толкнул ее в плечо. Она тут же открыла глаза. Ее лицо оставалось совершенно спокойным, без малейшего намека на испуг. Свет от лампы боролся с черными тенями. Но косые лучи не могли испортить своими изломами молодую необузданную девичью красоту и совершенное тело, где не было места возрастным излишествам, складкам, морщинам и запахам,

— Почему ты здесь? — тихо спросил он, облизывая пересохшие губы,

— Потому что ты этого захотел, — едва слышно прошептала она.

— И всего-то?

— А этого мало?

— А как ты думаешь?

— Я не думаю. Ты все решил сам.

— Чертовщина! Я ничего не понимаю.

Он скинул ноги на пол и сел на кровати. Дрожащей рукой дотянулся до пачки сигарет и закурил. На полу стояла початая бутылка коньяка и стакан.

— Как это случилось?

— Глупо.

Она приподнялась и уперлась локтем в подушку. Он сидел к ней спиной, не решаясь обернуться, а она разглядывала его мускулистое тело с сильными выпуклыми мышцами.

— И это все?

— Я не знаю, что ты хочешь услышать. Это не выглядело как романтическая история. Только не притворяйся, что ты ничего не помнишь. Ты был пьян, но не до такой степени, чтобы не понимать и не осознавать собственных действий. Ты пришел после очередной попойки и пил коньяк, сидя перед телевизором. Я пошла в ванную и забыла запереть дверь. В какой-то момент ты вошел туда, взял меня на руки прямо из-под душа и принес сюда. Вот и все.

— И ты не сопротивлялась?

— Конечно, нет. Я слишком долго ждала этой минуты. Зачем же тебя отпугивать?

Он резко обернулся. Ее взгляд оставался спокойным, будто все решения они принимали вместе.

— Почему?

— Потому что я люблю тебя, и все случилось так, как должно было случиться.

— Ты серьезно?

— Конечно. Я поняла это два года назад, когда вы с матерью вернулись из Ялты. Тебе очень идет южный загар. Я помню, как ты смотрел на меня в тот вечер. Возможно, я и изменилась за то лето, но твои глаза раздевали меня.

Он помотал головой, как вынырнувший из воды пес.

— Постой. Но тебе тогда и тринадцати не стукнуло.

— И что из этого. Это мальчики в двенадцать играют в паровозики и казаки-разбойники, а девочки быстро становятся женщинами, особенно если они влюбляются.

— Что ты можешь понимать в любви?

— Мы живем в старом доме, но перегородки здесь пустотелые. Днем вы кричите на меня, чтобы я сделала тише музыку, которая вовсе не орет, как вам кажется, но ночью вы забываете, что за стеной живет еще кто-то, и я не могу требовать от вас убавить звук ваших выкриков, вздохов, разговоров и причитаний. Сначала мне приходилось все это слушать, а потом я решила за вами наблюдать.

— В замочную скважину?

— В приоткрытую дверь. Вас такие мелочи не беспокоили, и никто не слышал, когда я ее открывала. Так все и должно быть при сильном влечении. Мне очень хотелось оказаться на ее месте, и я оказалась.

— И ты думаешь, это нормально?

— Я не думаю. Я не хочу думать. Мы нашли друг друга и уже не потеряем. Мне трудно говорить такие вещи, вряд ли ты правильно понял меня. Ты слишком консервативен.

Он протянул руку к бутылке и сделал несколько глотков прямо из горлышка, затем загасил сигарету и взял новую. Пауза длилась больше минуты, и он вновь заговорил.

— Завтра приезжает твоя мать. Это женщина, которую я люблю. Я мужик, а с мужиками такие вещи случаются. Правда, умные люди не гадят в собственном доме, только такие идиоты, как я. Непростительная глупость! Нам надо забыть о случившемся.

— Уверен? Когда мать уедет в следующий раз, ты опять напьешься и снова уложишь меня в свою постель и заговоришь о любви. Но только не к матери, а ко мне. Я за язык тебя не тянула, и ты не был похож на человека, который врет.

— Ты еще не знаешь мужиков. Когда они хотят заполучить бабу, то что угодно наболтают…

— Я не баба, — повысила голос девушка. — Не путай меня со своими шлюхами. Ты сам сказал, что сделал непростительную глупость. Так вот. Я ее не прощаю и ничего не забуду. Или ты хочешь, чтобы наш конфликт решала мать?

Он вздрогнул. Эти слова просвистели бичом в его ушах. Голос у девочки звучал твердо и уверенно. Он услышал в нем материнские нотки. Ему стало не по себе. Он обернулся и подался вперед.

— Послушай, милое создание, не надо перегибать палку. Я готов выполнять твои капризы, и ты можешь забавляться, если тебе так хочется, но не вмешивай сюда мать.

Девушка прищурила глаза и криво ухмыльнулась.

На секунду ему показалось, будто перед ним сидит ведьма в обличье ребенка.

— Испугался, что мать тебя выставит за дверь и лишит сладкого в своем завещании? Она баба крутая, за ней не заржавеет. Недаром мужиками руководит. И кем? Банкирами, а не ханыгами. А тебе нравится тяжесть ее каблука?

— Куда тебя заносит?

Он вновь отвернулся. Она прильнула грудью к его спине и вцепилась тонкими изящными пальчиками в сильные широкие плечи.

— Почему она, а не я?

— Ты еще ребенок. Я старше тебя на двадцать лет.

— А мать старше тебя на семь. Мне исполнится двадцать, а ей почти полтинник,

— Ну а мне-то будет сорок, а не четвертак. Обычная романтическая вспышка переходного возраста. Такие чувства быстро проходят. Влюбишься в ровесника, и все встанет на свои места.