Дмитрий Черкасов - Балканский тигр

— И все равно я не понимаю, какого хрена его там бросили? — обозлился Тонкий. — Спец он или не спец, неважно. Сообщили бы официально — дескать, да, один наш гражданин пропал, надо искать. Югославы послали бы полицию, прочесали район. И нет проблем!

— По-моему, дело в следующем, — грустно заявил Толстый. — Кто-то наверху поспешил отрапортовать о законченной эвакуации. Нынешний премьер мыслит коммунистическими категориями, понятия «я не смог» для него не существует. Вот и пошло-поехало… Одно вранье зацепилось за другое, документики быстро подчистили, инсценировали автокатастрофу. А Ковалевские тут с боку припеку, квартирка им случайно досталась. Просто одна сволочь из Москвы шепнула другой сволочи в Питере, что есть бесхозное жилье. На самом деле судьба Рокотова нам пока неизвестна. Но больше шансов за то, что он жив-здоров и сейчас находится на пути домой… Так что тебе надо побыстрее на свой питерский контакт выйти. Появление живого владельца квартиры в планы Ковалевских не входит. А с учетом места работы дядюшки последствия могут быть печальными — Рокотова тихо удавят в камере, и все наши наработки пойдут коту под хвост…

Тонкий кивнул, и они неспешно направились к павильончику, где всегда было свежее пиво.

Владислав оказался абсолютно прав.

Когда две танковые роты [12]югославской армии приблизились на сто метров к безжизненной деревушке, из-за крайнего дома по ним выстрелили из американского гранатомета «Тоу». Снаряд чиркнул по башне головного «Т-72» и взорвался в десятке метров от второго танка.

Молодой албанец, нажавший на спусковую кнопку гранатомета, просто очень испугался. Он впервые участвовал в боевой операции, и трясущиеся руки помешали ему прицелиться более тщательно.

Своим промахом солдат подписал смертный приговор и себе, и всему отряду, и трем турецким фотокорреспондентам.

Взревели форсированные двигатели, и танки, увеличив скорость, разошлись цепью. Первая рота двинулась в лоб на позиции боевиков, вторая через две минуты отрезала косовским «освободителям» дорогу в горы.

Албанцы попытались оказать сопротивление, но их огневые точки были моментально подавлены стодвадцатипятимиллиметровыми орудиями. Одновременно на всех шести башнях заработали спаренные крупнокалиберные пулеметы. Укрыться в деревне было негде, и за полчаса танкисты уничтожили более сотни бойцов УЧК.

Потом на зачистку вышел спецназ.

Однако чистить оказалось уже некого. Батальон Освободительной Армии Косова с претенциозным названием «Беспощадные волки» был уничтожен до последнего человека.

В подвале под зданием почты спецназовцы обнаружили тела трех безоружных турок с удостоверениями аккредитованных при НАТО журналистов. Турок убили сами албанцы в начале боя, когда те отказались стрелять по югославам.

На место трагедии прибыли несколько чинов военной разведки. А на следующий день в деревне уже работали бригады экспертов из Белграда, документируя преступления НАТО против мирного населения. Медицинские заключения экспертов должны будут стать основой обращения Югославии в международный суд. Но до этого еще очень далеко.

Человек, благодаря которому и заварилась вся эта каша, в этот момент находился в семи километрах севернее и даже слышал отдаленную стрельбу. Но ему было не до радости по поводу удачного исхода дела — у него появилась очередная проблема…

В фармацевтическую лабораторию Института Ласкера, расположенную в штате Висконсин, пришла очередная партия альфа-фета-протеина. Десять капсул по двести миллиграммов были уложены в специальную кювету и перевозились в емкости с сухим льдом.

Профессор Брукхеймер принял препарат по описи и тщательно взвесил каждую капсулу.

На ящике, пришедшем в лабораторию, среди прочих стояла и отметка Государственного Департамента. Это означало, что посылка опять пришла из-за границы. Профессор машинально расписался в ведомости и подумал, что в последние годы поток иностранных отправлений увеличился, особенно сложных биологических реагентов.

Перебравшись через километровый хребет и очутившись на почтительном расстоянии от деревни, Владислав позволил себе привал.

Он уселся в тени сирени, с удовольствием оперся ноющей спиной о торчащий из земли валун и расслабился. Примолкшие при его появлении птицы осторожно возобновили свою беседу среди густой листвы. Итак, в штабе Альянса кто-то решил, что атака мирной деревни с применением запрещенного химического оружия поспособствует успеху во всей югославской войне.

И этот кто-то отдал приказ о ликвидации нескольких сот ни в чем не повинных людей.

«Да ладно, кто-то! Подобные распоряжения могут поступать только с самого верха. От Кларка или Соланы, или выше, из Белого Дома… Сами по себе генсек НАТО или этот генералишка на себя такую ответственность не возьмут. Кишка тонка. — Рокотов меланхолично сорвал травинку и пожевал. — Жаль, что „юги“ ничем ответить не могут. Да и незачем. Если кого и надо к стенке выставить, так это Олбрайт, Билла и нашу кремлевскую свору… Во главе с Самим. И пусть напоследок друг про друга поболтают. Кто больше скажет, тот и поживет подольше. Кто какие распоряжения подписывал, о чем договаривались, как зоны интересов делили… Ох, не верится мне, что все эти конфликты возникают спонтанно и их невозможно решить мирным путем. На таком то уровне! Стоит только захотеть. Но не хотят. Да и сам Милошевич заваруху устроил не с бухты-барахты, явно на чью-то поддержку рассчитывал… То ли на нас, то ли на американцев».

Влад глотнул воды из фляжки и отломил кусочек пшеничной лепешки с фермы Марко.

«Резюме: в населенные пункты я больше не ходок. Или — не ходец. Не хватает еще задохнуться от боевого газа. Бр-р! И вообще — следует двигаться к цели максимально быстро. Если я прав в своих предположениях, то дорог каждый час. Эта лаборатория несомненно работает с полной нагрузкой. — Рокотов расстелил карту. — Итак, мы недалеко от Сочаницы. Дальше у нас Быстрина, потом — Митровица. И Ибар, который придется форсировать… Затем можно выйти к Преказе, оттуда — Лауше, напрямую — к Влашки Дреновацу… Ага, а потом через Ораховац к Велика Крушу. Там мы натыкаемся на Белую Дрину, ее снова форсируем и обходим Призрен. Вот в Призрен нам точно заходить нельзя. Гнездо сепаратистов. Пристрелят без разговоров. Так. Идем западнее Призрена, минуем Жур и оставляем по правую руку Бродосавце… Вот и финиш. Оттуда до нужной мне горочки двадцать пять кэмэ. Если двигаться в обход населенных пунктов, то придется протопать около двухсот. Неделя пути, не меньше. И самое подлое в том, что мне нельзя пользоваться транспортом. Остановят либо те, либо другие. И в обоих случаях…»