Сергей Самаров - Пуля – лучший антидот

– Где вас искать, если будут вопросы?

– Вон тот дом, – показал вирусолог. – Он пустовал, и мы временно в нем поселились.

– А участковый врач где?

– Он у больного. Обход домов делает... Вы случайно хлеба не привезли? А то сюда хлебная машина ходить перестала. Водители боятся эпидемии...

– Нас не предупредили. Мы бы захватили... – развел руками Макаров, и двинулся вслед за командиром.

Подполковник Гризадубов ушел уже на десяток шагов вперед и не останавливался. Майору пришлось его догонять.

Дом действительно выглядел нежилым. Даже если человек приехал, чтобы временно в нем остановиться, тем более если этот человек – женщина, то есть от природы хозяйка, которая обязана следить за порядком, она должна была бы хоть чуть-чуть придать дому жилой вид. Ну хотя бы грязное окно вымыть или смести с широкого крыльца, ведущего на веранду, толстенный слой красноватой пыли. Тем более если в связи с карантином выезд из республики временно запрещен, и неизвестно еще, когда удастся уехать в Москву.

Жовсари Губайдулловна Дагаева не вышла встретить гостей. Но это не удивило спецназовцев, потому что она могла просто не видеть их. Никто ведь не обязывал ее сидеть у окна и дожидаться, когда кто-то к ней заявится. А звук двигателя боевой машины пехоты и лязганье гусениц по бетонным плитам могли быть и не услышаны внутри дома, если хозяйка, к примеру, спит. Другое дело – восприятие самих спецназовцев, привыкших в последние годы, что в дома на Северном Кавказе их стараются не пускать. И вызвано это тем, что армия защищает власть, а с властью воюют многие, и, как правило, военные в дом приходят не в гости, а с обыском или еще с чем-то таким же неприятным – к примеру, ищут тех, кто воюет с властью. И обычно хозяева спешат к калитке, чтобы показать свое нежелание принимать военных, а военные, напротив, стараются посетить дома, в которые их не пускают. Процедура малоприятная для обеих сторон, тем не менее, уже привычная настолько, что стала почти естественной.

У калитки, составленной из редкого штакетника, покрытого давно облезлой некогда зеленой краской, офицеры остановились.

– Не ждет гостей... – сказал Гризадубов.

– Или заболела, как и все, – предположил Макаров.

Они осмотрели поверх калитки и забора двор. Выложенная кирпичом дорожка вела к крыльцу, но впечатление складывалось такое, что по этой дорожке давно никто не ходил.

– Двинули... – предложил подполковник и первым открыл калитку. Вернее, только пытался открыть, но резко остановил движение. – Стоп!

Гризадубов среагировал вовремя. И почти одновременно с ним среагировал майор Макаров, схватив командира за предплечье.

– Нам или не нам гостинец приготовили? – сам себя спросил Алексей Викторович, снова закрыл калитку, отошел в сторону, внимательно посмотрел через забор, взялся за штакетины и одним прыжком оказался во дворе.

И уже изнутри, внимательно глядя себе под ноги, подошел к той же калитке.

– Странная конструкция... – сказал он, склоняясь над вбитым в землю тонким колышком, через который кольцом была переброшена толстая зеленая леска, уходящая другим концом куда-то в заросли садовых кустов и деревьев.

– «Висяка», – определил Макаров. – С добавлением элементов народного творчества.

Обычно «растяжка» выставляется просто на пути, по которому должна пройти предполагаемая жертва, и так, чтобы нога зацепилась за леску, леска освободила рычаг гранаты, что вызывало взрыв. «Висяка» – такая же растяжка, но граната при этом ставится в верхнем положении, где-нибудь на суке дерева, и имеет большую зону поражения осколками. Но леска всегда натягивается на пути идущего. Здесь был выставлен колышек, к которому крепилась леска. Калитка при распахивании должна была выбить колышек, и освободить леску. Не дернуть, как бывает обычно, а освободить. В этом было отличие от обычной «растяжки».

Спецназовцы нашли гранату без труда. Она в самом деле была подвешена к развилке дерева, но пряталась не наверху, а среди ветвей куста. И к колышку же был привязан кирпич, лежащий на толстой ветке. При освобождении колышка кирпич бы падал, резко поднимал гранату, бил ею о развилку, освобождал бы слабо примотанный той же леской рычаг, и потом следовал бы взрыв. Гризадубов с Макаровым только плечами пожали, не понимая целесообразности такой сложной установки. Кто-то в самом деле сильно хотел намудрить... Но мудрил при этом без ума.

– В дом... – сняв гранату и прочно примотав к корпусу рычаг, сказал Гризадубов. – Осторожно. Сюрпризы могут быть и там...

– Боюсь, Жовсари Губайдулловну мы в живых уже не застанем, и она ничего не сможет нам рассказать, – предрек Макаров.

– Боюсь, ты прав...

Ни по дороге к дому, ни на крыльце, ни в коридоре они ничего подозрительного не обнаружили. Прошли в комнату, дверь в которую была распахнута.

Женщина лежала на полу в луже крови. Пуля вошла ей в середину груди. Признаков жизни она не подавала, но тело было еще теплым. Застрелили ее, видимо, совсем недавно.

Гризадубов придвинул ко рту микрофон «подснежника»:

– Мента к нам. Срочно. Здесь убийство... Дайте ему кто-нибудь трубку, пусть вызывает следственную бригаду. Не позволяйте ему собственной трубкой пользоваться! Всем остальным – перекрыть выход из села, смотреть за склоном. Убийство произошло недавно. Убийца не мог уйти далеко...

Майор Макаров наклонился и поднял с пола стреляную гильзу. Повертел в руках и показал командиру. Тот согласно кивнул:

– Девять миллиметров. «7Н31» [10]. Стреляли из «ПП-2000»...

– Даже если стреляли с глушителем, соседи должны были слышать выстрел [11].

– Внимание всем! Предположительно, ищем человека в черном камуфляже, вооруженного «ПП-2000». Луговкин! Выбирай верхнюю точку... Просматривай все пути.

Почему убийца обязательно должен был быть в черном камуфляже, этого Алексей Викторович и сам себе сказать бы не сумел. Мысль сама собой зародилась, когда он увидел гильзу...

Вообще-то вести следствие – это вовсе не прерогатива спецназа ГРУ, но, поскольку прибытия следственной бригады ждать было долго, а поймать убийцу еще можно было, как казалось, по горячим следам, подполковник Гризадубов принял решение вести поиск. Кроме того, при сложных взаимоотношениях с полковником Горемыкиным, который вроде бы официально командует операцией, есть существенная возможность «подставы» группы спецназа ГРУ, как понимал Алексей Викторович. Кому и по какой причине понадобилось убивать Жовсари Губайдулловну Дагаеву? Ответить на этот вопрос сразу, навскидку, было, конечно, нельзя. Но можно предположить что-то, связав сам факт убийства с другими событиями. Оно, скорее всего, связано с прибытием в селение спецназа ГРУ. Иначе зачем убийце было так спешить? Причем просматривалось только два видимых варианта развития событий. Согласно первому, Жовсари Губайдулловна имела непосредственное отношение к вспышке эпидемии в селении. Следовательно, она слишком много знала и при каких-то обстоятельствах могла сболтнуть лишнее. «Обрубание концов» в преступлениях такого характера практикуется часто. Согласно второму варианту, Жовсари Губайдулловна является уже отработанным материалом и лишним свидетелем, которого так и так следует убирать, что полностью вписывается в первый вариант; так почему же не убрать ее так, чтобы была возможность обвинить в убийстве группу спецназа ГРУ? По какой причине спецназу ГРУ может понадобиться убивать женщину – это не важно, и вообще это второстепенный вопрос, который может быть решен позже с любым результатом, но свой результат факт обвинения даст раньше. Здесь следовало действовать нагло и одновременно тонко. Приклеить мотив специалисты всегда сумеют. Главное, чтобы никто не видел убийцу и чтобы смерть произошла буквально в момент прибытия спецназа в селение. У экспертов-криминалистов в органах судебно-медицинской экспертизы не существует инструментов точного определения времени смерти. Всегда есть разброс хотя бы в полчаса в одну и в другую сторону. Следовательно, можно будет утверждать, что Дагаева убита спецназовцами. Убита из пистолета-пулемета «ПП-2000». Две единицы такого оружия остались в группе, и, более того, посторонний человек, врач, видел, как пошел вслед за подполковником Гризадубовым майор Макаров, у которого, кроме штатного автомата Калашникова, висел на плече и «ПП-2000». Одновременно с этим вариантом и в продолжение его, в голове подполковника Гризадубова возникла и мысль о том, что при втором сценарии развития событий, то есть при организации «подставы», сам организатор обязан был знать, что в группе есть трофейные «ПП-2000». Не зная такой мелочи, стреляли бы, может быть, из простого «калаша», и не тянули бы время до приезда группы в село. А кто знал о наличии пистолетов-пулеметов у спецназовцев ГРУ? Тот, кто получил основную часть трофейного оружия, две единицы которого Гризадубов оставил в своей группе, – «краповый» капитан Валтузин.