Валерий Горшков - Тюрьма особого назначения

Захаров заглянул ближе к вечеру, когда за окном уже сгущались сумерки, а над городом повисли тяжелые дождевые тучи. Его мрачное лицо было под стать погоде и времени суток. Он как-то странно посмотрел на меня и нетерпеливо спросил:

— Ну, батюшка, что пишет наша общая знакомая в своем послании?

— Ничего, что имело бы отношение к делу Завьялова, — ответил я заранее сформулированной фразой.

— Да? — подполковник недоверчиво усмехнулся. — Ну да ладно... Я, собственно, пришел вам сообщить еще одну интересную новость, черт бы ее побрал!

Полчаса назад мне в кабинет звонил следователь и поведал, что капитан Гарин обнаружен повешенным в своей камере, в следственном изоляторе. Предполагается — самоубийство. Вот так, отец Павел! Концы в воду.

— Если честно, то я ожидал чего-нибудь подобного. Те, кому понадобилось организовать бегство Завьялова, просто убрали последнего, кто мог бы вывести милицию на заказчиков.

— Уверен, что так оно и есть, — кивнул, соглашаясь с такой версией, подполковник. — Кстати, вы были правы насчет стрелковой подготовки моих подопечных, — перевел он разговор на другую тему. — Толмачев передал мне ваше мнение. Но что я могу сделать, если мне в основном присылают сплошных дебилов.

— Захаров тяжело вздохнул. — Да, развалили армию... Офицеры по полгода зарплату не получают. Да и что это за зарплата? Жалкие гроши! Так что о каком порядке и дисциплине можно говорить?!..

Я слушал подполковника молча, давая уставшему от тяжелой службы командиру возможность выговориться. Ведь я знал, что Захаров пришел именно за этим. Человеку просто необходимо время от времени делиться с кем-то наболевшим, и чем напряженней его жизнь — тем чаще возникает такое желание.

Минут через десять, сполна высказавшись и про свою «сумасшедшую службу», и про «долдонов-политиков, продавших страну американцам», Захаров попрощался и, напомнив мне о вероятном завтрашнем посещении следователя из прокуратуры, ушел домой, к семье и детям. А я снова достал конверт и перечитал письмо настоятеля.

Разумеется, я предполагал, что, кроме Анжелики и меня, существуют и другие люди, владеющие информацией о кладе в старом монастыре. Но если я не имел ни малейшего представления о них, следуя лишь логике, то питерская журналистка, сама о том не догадываясь, знала человека, у которого в настоящее время находился оригинал письма отца Амвросия, похищенный из немецкого архива.

Анжелика знала, кто повинен в смерти историка Глеба Герасина, но даже не могла себе представить, что в деле с пропавшими сокровищами замешан ее бывший покровитель Кирилл Валерьевич Марков, криминальный авторитет по кличке Дипломат. Но — все по порядку...

Питерский профессор Рогов, к которому обратился Глеб Герасим с просьбой расшифровать старославянскую тайнопись, на самом деле оказался не таким уж равнодушным к деньгам чудаком, каким его считал погибший историк. Да, он не подумал о том, чтобы оставить себе копию перевода. Но старик тем не менее знал главное — клад существует и находится на территории Спасского монастыря, в котором сейчас находится тюрьма. Впрочем, профессору тогда и в голову не приходило, что ему когда-либо понадобится вспоминать точное местонахождение спрятанных в тайник церковных реликвий.

Так продолжалось лишь до того злосчастного дня, когда пенсионер Рогов пришел в «Кентавр-банк» за положенными ему по долгосрочному сберегательному вкладу ежемесячными процентами и с ужасом обнаружил на закрытых дверях банка, возле которых уже толпилось несколько сот разоренных вкладчиков, объявление, где сообщалось об отзыве Центральным банком России лицензии у «Кентавр-банка» и заведении прокуратурой уголовного дела по факту мошенничества его президента, некоего Николая Березина.

Схватившись за сердце и проглотив таблетку нитроглицерина, профессор внедрился в толпу собравшихся, надеясь хоть как-то прояснить ситуацию с банком и с его, возможно, бесследно и бесповоротно исчезнувшим валютным депозитом, составлявшим сбережения всей трудовой жизни.

Из сбивчивых рассказов доведенных до отчаяния вкладчиков, большинство которых составляли благообразного вида старички и старушки, доверившиеся назойливой телевизионной рекламе и решившие с помощью банка заработать себе хоть какую-то прибавку к скудной копеечной пенсии, профессор понял следующее: во-первых, банк закрыт уже целую неделю и о постигшем его крахе успели сообщить все питерские газеты и единственным, кто остался в неведении, являлся вкладчик по фамилии Рогов. Во-вторых, по мнению бритого наголо бандитского вида парня с толстой золотой цепочкой на бычьей шее, шныряющего среди вкладчиков и нагнетающего психоз, владельцем «кинувшего» их банка была так называемая чеченская мафия, а президент Березин являлся всего лишь подставным лицом, выполнившим свою преступную миссию и уже пущенным его «хозяевами» «в расход».

Интерпол разыскал Березина в Италии, в одной из лучших гостиниц Рима, где он чинно восседал в мягком кресле с пулей в виске и пистолетом в руке. К остывшему уже телу прилагалась написанная рукой самого президента записка. В той записке горе-банкир якобы ссылался на непредвиденные трагические обстоятельства и недобросовестных партнеров, из-за которых банк потерял все свои деньги.

У него поэтому, дескать, нет иного выхода, как только уйти из жизни, поскольку, мол, он, честнейший человек, не в силах смотреть в глаза невольно обманутых им стариков и старушек. Деньги же банка бесследно исчезли, в чем смогли убедиться опечатавшие офис сотрудники налоговой полиции.

Расстроенный, находящийся на грани нервного срыва профессор хотел было уже направиться домой, как неожиданно до его слуха донесся обрывок разговора двух пожилых женщин. Рогов замедлил шаг и прислушался...

— ...Вчера в новостях показывали, говорю же тебе! рассказывала одна другой. — Журналистка, такая молоденькая, встала и спросила его прямо в лоб, почему, мол, вы, главный финансист питерской мэрии, умудрились забрать свой вклад из «Кентавр-банка» за два дня до того, как его опечатали и возбудили уголовное дело?

— Да ну?! — качала головой собеседница. — Смелая девка! А этот подонок чего ответил?

— А Марков ехидно улыбнулся и говорит: «Все получилось случайно, хотел, мол, купить машину, вот и забрал вклад, потеряв при этом положенные по договору проценты. Да только друзья отговорили покупать „Жигули“, сказав, что лучше подождать, поднакопить еще деньжат на иномарку».

— Врет, гад, и даже не краснеет! — безапелляционно констатировала толстуха с сумками. — Все они там, сволочи, с мафией повязаны! Дерьмократы хреновы! Хуже коммунистов!