Сергей Зверев - Таежный спрут

В середине ночи до меня стала доходить неприглядность положения во всей его масштабности. Клочком сибирской тайги инцидент, понятно, не ограничится. Даже если допустить мое новое приобщение к цивилизации – дело дрянь. Пальба у ворот «адовых» и показания многочисленных свидетелей не оставят г-ну Пустовому даже маленьких сомнений: некая госпожа Ушакова ибн Красилина опять надула Орден и смылась. Лес они обложат, просветят и переберут по листику. Однако история показывает, что, если Дину Александровну по-настоящему прижать, она может сгинуть и в тонкой прожилке листа, а всплыть – далеко за флажками. Исходя из этого, если нынешние «орденоносцы» действительно умнее предыдущих, то они будут ждать беглянку и за флажками. И нетрудно предугадать узловые пункты их внимания. Их три. Мама в Асино, Антошка в колледже и связи в Иркутске. К Антошке я не попаду – как дважды два. «Панове» это понимают. К маме тоже не поеду – но это они вряд ли поймут, да и черт с ними. Я сама это плохо понимаю. А вот в Иркутск могу, там дом, вещи, работа, там люди, которым можно доверять. Не стану же я обрекать себя на бомжевание?

Постепенно дошло. Если раньше за моей спиной бастионом стоял «Бастион», то теперь никто – кроме мертвой с косой. «Бастион» стал вотчиной Ордена, он выполняет заветы и приказы таких, как Пустовой. А для пустовых я становлюсь занозой. Можно сколь угодно трещать о собственном могуществе, но опыт человечества неоспоримо свидетельствует: любое могущество ранимо. И если его носители делают «широко закрытые глаза», то они по меньшей мере дураки. В нашем случае дураков не будет. В стране еще немало сил, которым деятельность Ордена крайне не понравится. И если беглянка с ними споется, может произойти непредвиденный взрыв.

Так что с новой охотой тебя, дорогая. И не думай, что история повторяется в виде фарса. На последний она не похожа. Не те фигуры.

Утром я встала разбитая – что старый «ЗИС»-«полуторка». Полюбовалась на расплывшийся под щиколоткой отек и пошла дальше.

И уже где-то к обеду (очень уместное слово) вышла к полуразвалившемуся сооружению, похожему на заброшенную заимку.

Места, конечно, «урожайные». В реке рыба косяками, в лесу сохатый. Ягоды, грибы, прочие продукты. Можно пожить. Божок какой-то под боком – в качестве контролера. Замшелый столбик под оврагом, в верхней части вырезаны глаза и два горизонтальных углубления – рот и нос. Выраженьице как пить дать лукавое, глаза на разных уровнях – а оттого вроде как подмигивает. Сколько лет он тут стоит, чью встречу стережет? – ведь домиком давно не пользуются. На подсевшей крыше колосился чертополох, бревна догнивали, а посреди мостков из перевернутого горбыля зияла рваная пробоина – в нее хорошо просматривались сваи, покрытые тиной. Крыльцо и подходы к нему зарастали травой. Ни одной примятости – сплошной ковер нетронутой зелени, прореженный белыми шарами одуванчиков. Нетрудно догадаться – в эту избушку последний раз приходили еще до миллениума. Не пересекаются с ней люди, и зверей она не манит.

Только идол чего-то ждет.

Но какое ни есть, а человеческое жилище. Издали невидимо – укрыто сочной листвой, и само все в листве. Я замешкалась. Интересует ли меня раритетная древность? «Зайди, отдохни, – проснулся внутренний голос, – куда тебе спешить? Ты свое отспешила. Поспишь, ноги вытянешь. Признайся честно, когда ты в последний раз вытягивала ноги?»

Спешить действительно некуда. От «преисподней» я оторвалась километров на двадцать. Случайные патрули сюда не забредают, далековато. А искать меня, уж коли на то пошло, могут везде. Или вообще нигде.

Я поднялась на продавленное крыльцо, быстро глянула на идола (ты уж храни меня…) и потянула дверь. Ржавые петли ворчливо заскрипели. Я вошла в сени, окунулась в запах гниющей древесины и снайперски выявила среди груды бесполезных предметов архаичную тахту с остатками распавшегося одеяла.

Недаром говорят, что любое доброе дело претерпевает три стадии понимания: а) какая чушь! б) в этом что-то есть, в) боже, какой я была дурой, что не сделала этого раньше!

Запахи не шокировали. Не отвращало гнилое одеяло, не раздражали муравьи, ползающие по кровати. Не настораживал даже факт, что, когда я сплю, я себя не контролирую и могу проспать даже свою кончину. Бессонная ночь крепко дала по мозгам.

Очнулась я от мужского голоса – кто-то взбирался на крыльцо. Трещали просевшие доски. Идиотка! Кретинка! Сколько проспала? Невидимая пружина вышвырнула меня из тахты, удушливый страх вцепился в горло. В комнатушке полумрак, оконце выбито, но там рама прочная – не пролезть, а отрывать некогда. Сбитый из досок сундук, стол, стул, на крючке рваная кепка, которой в обед сто лет… Грязная известка на потолке. Я заметалась в четырех стенах. Второе окно на торце, но забито снаружи… Есть еще дверь в кладовку, но там тупик (я проверяла, прежде чем уснуть) – конура метр на метр. В ней ящик со ржавыми гвоздями, какие-то кривые трубы, шесты, сломанное удилище…

Дверь надрывно заскрипела. Умирая от страха, я влетела в кладовку, закрылась и без сил опустилась на ящик с гвоздями. Машинально потянулась к трубам. На вид стальные, на деле – пластмассовые и напрочь изъеденные. Больше ничего достойного. Пустой бамбук, сучковатая стена, просветы между досками в двери… Запоздало вспомнила, что оставила сумку под тахтой… Ну, оставила так оставила. Вдруг не увидят?.. Внезапное спокойствие снизошло на меня. Надоела бодяга. Хуже нет – постоянно дергаться, убегать, изнывать от каждого скрипа, чиха. Дайте мне спокойно пожить, нелюди. Или умереть.

В избушку вошел человек. Несколько минут бродил по углам, потом неторопливо вышел. Я продолжала хранить спокойствие. Интуитивно я знала, что человек должен вернуться. Откуда такая странная уверенность?

Он вернулся. В третий раз заскрипела дверь. Пол прогнулся под тяжестью ног. Он подошел к моей кладовке и остановился. Видимость через щель пропала. Широкая тень загородила серый свет, льющийся в оконце, и я угодила в зону мрака…

Ничего себе тренажерчик…

– Алиса?

Тишина.

– Алиса?..

Тишина. Слабое эхо – помещение сжатое. Звук уходит. Значит, вытянутое. Где Алиса? Он точно помнил, как она визжала, летя следом за ним. Смешно, но в сказке Кэрролла Алиса тоже куда-то летела… Почему остановились? Что за мощный удар, от которого он разбился песчинками по галактикам? И где этот глупый «матросов», которому жить надоело? А еще шлангом прикидывался: мол, очко не железное, пощади, командир…

– Господи, да где мы?

Что за странная манера выражать свои мысли вслух? Никогда за ним такое не водилось.

В лопатки уперлось что-то острое и закряхтело.