Валерий Горшков - Ликвидатор

— Бобров, ответьте! — настойчиво вызывал кагэбэшник. Когда я включил связь, уже слышались командирские нотки Крамского: — Немедленно жду вас в здании Центра! Слышите, майор?! Немедленно! Это приказ!!!

— Коз-з-ёл… — непроизвольно вырвалось у меня, когда вешал на плечо автомат и спрыгивал с крыши старого ржавого ЛиАЗа. Пока мчался к «Белому дому», связался по рации с командирами пятёрок и узнал о полученных еще тремя нашими ребятами серьёзных ранениях. Убитых не было, если не вспоминать о погибших ужасной смертью, буквально разорванных на куски четырех бойцах, находившихся на наблюдательных вышках во время выстрелов из «Мухи».

С момента обнаружения несущегося к воротам «Золотого ручья» «Урала» и до того, как я влетел в открытые настежь двери Экспериментального исследовательского центра, прошло всего-навсего семь с половиной минут…

Крамской, с белым от страха лицом, стоял возле электронного турникета и, когда в дверном проеме вдруг выросла моя фигура, вздрогнул от неожиданности. Окинув меня каким-то странным взглядом, генерал махнул рукой, чтобы я следовал за ним, а сам направился наверх, минуя болтающуюся из стороны в сторону хромированную вертушку. Я с удивлением отметил, что сложнейшая пропускная система отключена. Поднявшись по ступенькам на второй этаж, где за все время службы в «Золотом ручье» я никогда не был, мы оказались в узком коридоре, по обе стороны которого я насчитал шесть совершенно одинаковых дверей. Нетерпеливым размашистым жестом открыв одну из них, Крамской пропустил меня внутрь, вошел сам и, захлопнув, запер ее на замок.

Это становилось совсем интересным.

Я очутился в тесной полутемной конуре, площадью не больше шести метров. На единственном источнике дневного света — окне — висели плотно прикрытые черные жалюзи. Возле стены стоял серый, обшарпанный металлический шкаф с выдвижными ящиками, вроде тех, что используются в архивах для хранения картотеки. Как ни странно, но больше в помещении ничего не было. Я удивленно огляделся по сторонам, а потом перевел взгляд с полуистлевших зеленых обоев на стенах на стоящего спиной к двери генерала.

— Зачем вы меня вызвали?! — Я ровным счётом ничего не понимал. Уж не поехала ли крыша у этого бравого чекиста от внезапно начавшейся пальбы?

— То, что я сейчас вам скажу, майор, представляет государственную тайну… — не сводя с меня настороженных глаз, начал Крамской. — Даже больше, чем государственную тайну. Но прежде чем отдать приказ, я хочу, чтобы вы знали. Иначе мои действия могут показаться вам нелогичными,

— Интересно… — Я смотрел на Крамского и удивлялся происшедшей в нем буквально за несколько минут перемене.

Ребята из взвода охраны предпочитали не попадаться ему на глаза, так как Крамской никогда не мог равнодушно пройти мимо, не найдя хотя бы пустякового повода в очередной раз «поучить» бойца. Иногда он так распалялся, что начинал кричать до хрипоты в голосе, его щекастое студенистое лицо моментально краснело, а изо рта вылетали капли слюны. Сейчас же передо мной стоял испуганный мужик в мешковато сидевшем на нем полевом генеральском мундире.

— Вот уже пять с половиной лет профессор Славгородский проводит здесь разработки психотропного оружия, — несколько помедлив, продолжил генерал, нервно вытаскивая из кармана сигареты. — Достигнутые им результаты просто фантастичны. Вы когда-нибудь слышали о кодировании на самоликвидацию? — Крамской внезапно остановился и поднял на меня блуждающие серые зрачки.

— Только в научно-фантастических книжках, — я чуть заметно скривил губы. В моей голове стремительно зрела мысль о том, что после неожиданной «исповеди» генерала для меня уже не существует пути назад. Я становился живым и совершенно не предусмотренным ранее всеми секретными директивами носителем информации. Это плохо пахло.

— В научно-фантастических книжках! — взорвался Крамской. — Это реальность! Во время сеанса гипноза человеку вводят специальный код в виде определённой последовательности слов, записанных на магнитную ленту и произнесенных каким-то одним голосом. В нужный момент звонит телефон, клиент берёт трубку и, услышав сидящие у него глубоко в подсознании слова, тем или иным образом кончает жизнь самоубийством, — генерал жадно затянулся, выпустив через нос две густые струи синеватого дыма. — Те, кто сейчас атакуют объект, — понизив голос, сказал он, — пришли за этой программой. Я знаю…

— Вы знаете, кто они?! — Мои пальцы машинально сжали висящий на плече автомат. Его чёрный стальной ствол ещё хранил остатки тепла.

— Я знаю, зачем они прийти! Этого достаточно! — Крамской неожиданно снова сорвался на крик, представ в своем привычном обличье. — Вся дорого стоящая аппаратура лаборатории ничто без специальной программы. Программа кодировки существует, как положено по инструкции, в единственном экземпляре на несгораемой и некопирующейся дискете и находится в сейфе у Славгородского. Ценой любых усилий надо сохранить программу. Для начала её нужно забрать у Славгородского. Затем — вывезти в безопасное место, — генерал покосился в сторону окна. По всему периметру снова возобновилась ожесточенная перестрелка. — Если хотя бы на минуту представить себе, что попытка захвата увенчается успехом, эти твари проверят каждый карман, каждую ниточку, каждый сантиметр живого или мертвого тела у всех, кто сейчас находится в «Золотом ручье»… А если это не принесет успеха, то разберут по кирпичику каждый дом и перекопают каждый метр земли на площади в пять гектаров!..

— Мне кажется, вы слишком торопитесь, генерал, — резко перебил я. — Еще ни одна тварь не проникла за ограждение. Они вообще ведут себя, словно сонные мухи! После попытки выбить ворота, единственное, на что у них хватает мужества, это…

— Молчать, майор!!! — снова заорал, брызгая слюной, Крамской. — Не считайте их за полных идиотов. Не пройдёт и нескольких минут, как нам преподнесут очередной сюрприз!..

И, чёрт побери, он оказался прав. Практически тут же меня вызвал по рации командир второй пятерки Радич и сообщил, что по направлению к «Золотому ручью» движутся два армейских «бэтээра». Я нахмурился. Дело пахло керосином. У нас в арсенале, никак не рассчитанном на массированную осаду объекта, оставалась всего одна «Муха». Правда, был еще целый ящик ручных гранат РГД, но от этих противопехотных хлопушек мало толку, если речь идет о броневиках.

К своему огромному удивлению я заметил на покрасневшем и потном от напряжения лице Крамского едва уловимую ехидную усмешку. Он что, псих? Или просто неадекватно выражает свое удовлетворение оттого, что оказался прав насчет грядущего «сюрприза» от «камуфляжных»?! Так или иначе, но мне это не понравилось.