Александр Мазин - Черный Стрелок 2

– Не нравится эта марка? – спросил Шелехов.

– Наоборот, – ответил спецназовец. – Мы его потом выпьем, в нерабочей обстановке. А вот от кофе я бы не отказался.

– В кофейнике еще горячий. Молоко, сливки – в холодильнике. Берите все, что пожелаете. А мы спать пойдем. Аленка, слышишь? Оставь ты эти чашки!

– Спать – это хорошо, – сказал спецназовец. И подмигнул.

…Выстрел грохнул непонятно откуда. С криками взвились в воздух переполошенные птицы.

Во лбу курганского бойца образовалось аккуратное отверстие, а сам он еще только начал опрокидываться назад, когда ближайший к Хлебалову телохранитель сбил хозяина с ног, подмял под себя, накрыв стокилограммовой тушей.

Двое остальных принялись бессмысленно палить по окружающим кустам, и только второй курганский никакой активности не проявил: присел за стволом ближайшего дубка и замер.

Телохранители опорожнили по рожку и унялись. Прикрывший хозяина поднялся. Хлебалов, отдуваясь, сел.

Убитый задумчиво глядел в зеленую листву. Уцелевший курганский наклонился, закрыл ему глаза. Потом взял подсумок и бумажник.

– Дай мне! – Хлебалов отобрал у него подсумок, поднял автомат убитого, перекинул через плечо ремень.

– Попали куда-нибудь? – спросил он телохранителей.

Те переглянулись. Один неуверенно покачал головой.

– А стреляли откуда?

– Да мы не видели…

– Вон с того дерева. – Курганский вытянул руку. – Стреляли из АКС.

– Так чего ж ты не стрелял? – набычился телохранитель.

– В кого? – Курганский боец презрительно скривил губы. – Он сразу соскользнул по той стороне ствола и ушел.

– Так догнал бы!

Курганский не удостоил его ответом, но, когда вопрос повторил Хлебалов, курганский пояснил:

– Там мог быть еще один снайпер. Нормальный вариант.

– Снайпер с автоматом? – усомнился Хлебалов.

– А какая разница – на такой дистанции. Что будем делать, Николай Григорьевич? Дальше пойдем или ночи ждать будем?

– А сам что посоветуешь?

– Ждать, – не задумываясь, ответил курганский. – Вон там позиция хорошая, отсидимся до сумерек, а потом…

– А потом сюда федералы нагрянут! – буркнул Хлебалов. – Пошли, мужики!

– Пошли, так пошли. – Курганский встал… Оглушительной трещоткой ударил автомат. Курганский сломался в коленях и с воплем повалился на землю. Хлебалов – тоже, но по собственной инициативе. Его телохранители опять принялись палить. На этот раз двое из них засекли место, откуда ударила очередь.

Курганский лежал на земле и выл. По крайней мере, четыре пули прошили его ноги. Из ран хлестала кровь…

– Ты такой красивый! – Аленка провела ладонями по щекам Алексея. – Такой мужественный…

Алеша не знал, что следует отвечать на такие слова. Поэтому он просто поцеловал ее еще раз и еще раз ощутил, как она тянется вверх, ему навстречу, прижимаясь сразу всем телом: бедрами, животом, грудью.

«Она – моя, – подумал он. – Только моя, совсем моя… Аленка…»

– Аленка… – прошептал он, оторвавшись от ее губ.

– Что?

– Я… Давай сядем. Что-то у меня голова кружится…

– У тебя?! – Она слегка отстранилась и вдруг звонко расхохоталась.

– Ты что?

– Ой! Я только что хотела сказать: у меня голова кружится!

Алеша тоже рассмеялся, отпустил ее. Девушка упала на диван, откинулась на спинку. Свет стоящей на ковре лампы падал снизу, освещая Аленкины колени и бедра и оставляя в тени лицо. Ноги были стройные, золотистые, немножко поцарапанные. Странно, почему раньше Алеше казалось, что у нее худые бедра?

– Они тебе нравятся? – спросила Аленка, вытягивая ноги.

– Пожалуй, – солидно ответил он.

– Пожалуй? Только и всего? Может, и я тебе нравлюсь «пожалуй»?

– Возможно. – Он шутил, и Аленка поняла. И запустила в него подушкой. Попала в вазу. Зазвенело разбитое стекло. Аленка ойкнула.

Дверь тут же распахнулась. Возникший в проеме спецназовец осуждающе покачал головой и вышел.

– Вот так и живем, – сказал Алеша, усаживаясь на диван и обнимая девушку. – Никакой личной жизни.

– Давай спать, – сказала Аленка. – Я, честно, устала ужасно!

Узкий полуторный диванчик, хрустящие чистые простыни, нежная чистая кожа, плотные шарики сосков, палец, медленно скользящий по ложбинке к крохотной дырочке пупка…

– Алешенька, милый… Ты прости меня, пожалуйста…

– За что, родная?

– Я… Я не могу сейчас, правда, не могу… Так устала… И все эти люди здесь… Ты столько сделал для меня… Но я…

– Глупая!

– Я, правда… Ну, если тебе очень нужно…

Алеша негромко засмеялся.

…Боец из Кургана корчился на земле и выл. По крайней мере, четыре пули прошили его ноги. Из ран хлестала кровь…

– Ремень! – простонал курганский. – Жгут!..

Один из телохранителей наклонился к нему:

– Сейчас будет тебе жгут! – Широкое лезвие полоснуло по горлу раненого. Телохранитель обтер нож травой.

– Нам его все равно не дотащить, – сказал он. – А я, кажись, подстрелил урода! Тит, поди проверь!

– Сам и проверяй! – буркнул телохранитель, которого звали Титом.

– И проверю, если ты ссышься! – пренебрежительно бросил первый и вразвалочку направился проверять. Автомат он, впрочем, держал наготове.

– Есть! – радостно заорал он, увидев торчащие из зарослей ботинки. Он перекинул автомат за спину и полез в кусты. – Есть!

– …На твоей жопе шерсть, свинья, – произнес прямо над ухом телохранителя голос с нерусским акцентом.

Телохранитель хрюкнул. Точно как свинья. И зарезали его как свинью: одним ударом, вогнав штык под лопатку.

Проделав это, убийца преспокойно уселся на землю и принялся обуваться, а с другой стороны тропы раздался насмешливый голос Бессонова:

– Здорово, Хлебалка! Узнал меня? Штаны постирать не надо? Могу показать, где ручеек?

Двое оставшихся телохранителей тут же выпустили по длинной очереди, на звук. С нулевым результатом.

– Эй, Хлебалка! – выкрикнул тот же голос, едва отгремели выстрелы. – Скажи своим: пусть патроны зря не тратят – нам они пригодятся.

– Чего тебе надо? – не выдержал Хлебалов.

– А угадай! – веселился Бессонов.

– Сколько ты хочешь?

– Не угадал! – Бессонов совсем развеселился. – Еще одна попытка!

Хлебалов молчал. Он присел за ствол потолще, искал глазами своего врага. Два его последних бойца делали то же самое. Но враг оставался невидим.

– А теперь слушаем правильный ответ! – провозгласил Бессонов. – Сегодня в семнадцать ноль-ноль был позорно загашен дешевый фуфлыжник по кличке Хлебалка! – Бессонов захохотал. – Только я вот еще не решил, как буду тебя гасить. Сразу – или чтоб помучился. Пацаны говорят: лучше, чтобы помучился. А сам ты что скажешь?

Вместо ответа Хлебалов полоснул очередью. Стрелял он неплохо, но в данном случае безрезультатно.