Сергей Зверев - Перо и волына

– А че решаться-то, че решаться? Че я Порожняку заявлю?

– Да не надо ни хрена ему заявлять. Во, зырь. – Корень порылся в кармане легкой летней куртки и выложил на стол «лимонку».

– Где взял? – не сводя взгляда с ребристой гранаты, спросил Самсон.

– Не ссы, все нормалек. Я ж тебе говорил – добазарился с одним куском из воинской части. Он мне двадцать баксов был должен. Предложил натурой отдать, я и согласился. Давай, Самсон, не хрена думать. У тебя уже кумпол дымится. Всех делов-то – дернул кольцо и кинул.

– Да ты че, Корень? Порожняк в авторитете, а я кто? Мне ж вилы, если пацаны узнают.

– Никто не узнает, Самсон. Я – могила. И потом, на хрена мне базланить? Ты ж мне бабки должен. Тебе вовек не разбашляться, если на общаковые филки не сядешь. А Порожняк тебя на счетчик поставит.

– Какой счетчик? – возмущенно воскликнул Самсон.

– Такой. Я сам слыхал. Он когда сваливал вчера, так и сказал: мол, Самсон – барабошка известный, ежели с Корнем за три дня не разбашляется, я ему счетчик включу.

– Побожись.

– Гадом буду.

Самсон возбужденно вскочил из-за стола и принялся расхаживать по кухне.

– Ну, бля, ну падла Порожняк, я ему этого не прощу. Меня на счетчик поставить! Ну урод, ну чмошник. Где эта паскуда?

– Он щас в «Маленьком принце» со своей телкой бухает. Музычка там, танцы-шманцы, бля. Долбан в жмурне валяется, а ты тут, как путо, сидишь.

Самсон выскочил из кухни, через пару минут вернулся одетый и сгреб со стола гранату. Сунув ее в карман брюк, он разлил по стаканам остатки водки, выпил одним махом и утерся рукавом рубашки.

– Покатили, Корень, надо ловить момент.

Уже стемнело, когда Порожняк вышел из ресторана в сопровождении любовницы и водителя. Катька держала его под руку.

За вечер Порожняк успел опрокинуть больше пол-литра водяры, а потому еле держался на ногах. Зюзя шагал первым, напряженно оглядываясь по сторонам, хотя на освещенной стоянке возле «Маленького принца» не было ни одной живой души.

Правую руку Зюзя держал под курткой. Там у него за поясом торчал пистолет, который привез в ресторан оруженосец «синих», молчаливый спокойный парнишка с погонялой Мельник.

В отдельном кабинете, где за упокой души своего «кожаного затылка» квасил Саша Порожняк, Мельник передал Зюзе китайскую «тэтэшку» и две обоймы патронов. После этого Порожняк почувствовал себя значительно спокойнее и окончательно отвязался.

Мельник сделал свое дело без единого лишнего слова и так же безмолвно исчез.

– Теперь ты будешь моим отбойщиком, – поднимая очередную рюмку, провозгласил Саша Порожняк. – Зюзя, ты пацан надежный, я тебя уважаю. Башлей положу в два раза больше, чем Долбану.

Катька, которая до сих пор не знала о гибели телохранителя Саши Порожняка, решила, что ее возлюбленный уволил проштрафившегося отбойщика за то, что тот позволил накануне распустить руки.

– Правильно, – поддакнула она, – он мне никогда не нравился.

Саша хоть и гасил одну рюмку за другой, так ничего о судьбе Долбана и не рассказал. А Зюзя вообще молчал целый вечер. Пить ему было нельзя – служба не позволяла, – а в трезвом виде он мог только берлять. Что и делал, постоянно подкладывая себе на тарелку куски ветчины, красной рыбы, один за другим заглатывая бутерброды с икрой и шпротами.

Поначалу Порожняк еще пытался о чем-то раздумывать, но после первой сотки бросил эти бесплодные попытки. В конце концов, как гласит старая русская поговорка – утро вечера мудренее.

Зачем поднимать на ночь глядя кипиш, дергать пацанов? Может, завтра к утру что-нибудь прояснится само собой. А чтоб никто не донимал сегодня вечером, Порожняк отключил мобильный телефон.

– Пойдем, Сашенька. – Катька тащила его под руку, спотыкаясь на высоких каблуках.

Зюзя быстро направился к «Мерседесу».

В это время какая-то тень мелькнула у стены ресторана. Судя по силуэту, это был крепко сбитый мужчина высокого роста. Поначалу он рванулся к Порожняку, но затем остановился и, наклонив голову, стал суетливо дергаться.

Ни Порожняк, ни Катька, которая тащила его рядом с собой, не обратили на этого человека никакого внимания. Катька только мельком взглянула в ту сторону. Потом раздался странный звук, как будто булыжник упал на асфальт и покатился под ноги любовнице Порожняка.

Пятно света на стоянке высветило ребристое тело «лимонки». Катька Добрынина, которая никогда в своей жизни не видела настоящей гранаты, все-таки сумела сообразить, что это такое.

Повинуясь какому-то шестому чувству, она замерла, затем носком туфли отшвырнула «лимонку» в сторону.

Граната отлетела под днище стоявшей рядом белой «восьмерки». Резкий звук взрыва распорол вечернюю тишину. «Восьмерка» подпрыгнула, замерла на боку, а потом медленно, с душераздирающим скрежетом рухнула обратно.

Зюзя, за спиной которого разорвалась граната, инстинктивно закрыл голову руками и рухнул на асфальт. Когда спустя мгновение после этого он обернулся, машина уже загорелась.

В нескольких метрах от нее лежали, распростершись, два тела – Порожняка и Катьки. Внимание водителя привлек человек, стремительно метнувшийся в сторону от стоянки.

Его фигура показалась Зюзе странно знакомой. Но не успел новый телохранитель Порожняка вытащить из-за пояса пистолет, как неизвестный исчез за углом здания ресторана.

Зюзя бросился к шефу и, схватив его под руки, потащил к «Мерседесу», подальше от горящей «восьмерки».

Лоб Порожняка был разбит, по лицу струился ручеек крови. Оттащив шефа на безопасное расстояние, Зюзя вернулся за Катькой. Как и Порожняк, она тоже находилась в бессознательном состоянии.

Когда Зюзя положил ее рядом с Порожняком, он увидел, что его руки испачканы в крови. На животе Добрыниной расплывалось огромное красное пятно. Кровь хлестала также из ран на бедрах.

На звуки взрыва из ресторана выскочили посетители. Первыми бежали несколько охранников.

– «Скорую» давай! – истошно завопил Зюзя. – «Скорую»!

Солнечным воскресным утром черная «Волга» свернула в просторный двор здания, расположенного в одном из московских переулков. Машина припарковалась на стоянке, со всех сторон окруженной домами.

Из машины вышел водитель – плотный крепыш в синих джинсах и джинсовой рубашке того же цвета. Оглядевшись по сторонам, он открыл заднюю дверцу «Волги» и помог выйти одному из пассажиров – пожилому седовласому мужчине сухощавого телосложения, в темных брюках и кремовой сорочке.

Другой пассажир – высокий молодой мужчина в белой рубашке и черных брюках – вышел сам. Его открытое волевое лицо, покрытое несколькими рубцами от шрамов, было чуть нахмурено.

Артур и Жиган – а это были именно они – чуть задержались у машины, ожидая, пока водитель достанет из багажника спортивную сумку.