Сергей Зверев - Перо и волына

– Не прогадаем, Иван Данилович, – уверенно сказал Романчук. – Сила на нашей стороне. А в силе – правда.

– Ты с городским прокурором советовался по поводу этих… активных мероприятий?

– Его заместитель в курсе.

– Опасаюсь я Бирюкова. Какой-то он… не наш человек. Я его на встречи приглашаю, а он уклоняется.

– А чем нам может помешать Бирюков, Иван Данилович? Пусть только рот раскроет, мы его быстро на место поставим. Пьянство ему боком вылезет.

– Кто сейчас не пьет, – философски заметил Кинелев, пригубив чашку с чаем. – Даже на самом верху люди употребляют – и ничего.

– Значит, найдем другие подходы.

На летней жаре труп разлагается быстро. Поначалу соседей Корня по лестничной площадке тревожил неприятный запах, вроде того, что исходит от гниющей мусорной кучи.

Выходя из своих квартир, жильцы морщили носы, ругали на чем свет стоит сантехника, дворника, домоуправление, недобрым словом поминали и городские власти, которые не уделяли должного внимания коммунальному хозяйству, и самого председателя горисполкома, налево и направо раздававшего предвыборные обещания, но не заботившегося о насущных нуждах горожан.

Запах все усиливался. Теперь он распространился по всему подъезду.

Кто-то из жильцов высказал предположение, что в подвале подохла крыса. Самые решительные открыли подвал, с фонариками в руках исследовали все закоулки и лично убедились в том, что в подвале нет ни дохлых крыс, ни гниющих мусорных куч.

Нашли, правда, несколько рваных матрацев и грязные тряпичные ошметки, свидетельствующие о том, что в подвале периодически бывали бомжи.

Еще через некоторое время отвратительный запах в подъезде превратился в нестерпимую вонь. Покидая свои квартиры, жильцам теперь уже приходилось пальцами зажимать носы и рысцой спускаться по лестничным пролетам.

Наконец путем перекрестных опросов и сопоставления различных мнений удалось выяснить, что смердит из квартиры Кореневских, где жили полоумная старуха-мать и ее сын, промышлявший темными делишками.

Соседи знали, что сын часто и надолго исчезает из дому, оставляя мать одну. Наверное, решили жильцы, старуха померла, а сын снова куда-то свинтился.

Терпеть дальше было невозможно, и соседи вызвали милицию и бригаду «Скорой помощи».

С помощью дежурного слесаря из домоуправления дверь квартиры Кореневских была вскрыта.

Изнутри ударило такой чудовищной удушливой вонью, по сравнению с которой запахи на лестничной площадке могли показаться ароматом одеколона «Красная Москва». Милиционера, первого шагнувшего за порог и увидевшего, что творится в квартире, тут же вырвало. На кухне в густой черной жиже лежал распухший, покрытый пятнами труп. Над ним роились толстые зеленые мухи. Следы от многочисленных ножевых ранений на теле не оставляли сомнений о причине смерти. В загустевшей луже крови на полу лежал кухонный нож, очевидно послуживший орудием убийства. Еще один труп обнаружили в соседней комнате. Это было распухшее, почти разложившееся тело старухи.

Собравшаяся на лестничной площадке толпа, любопытство которой было сильнее неприятных ощущений, тут же сделала вывод о случившемся в квартире Кореневских. Видно, полоумная мать, которой надоели пьянки и дебоши сына, зарезала его кухонным ножом, а сама померла с горя. Версия убийства на бытовой почве вполне устраивала и милицию. Тем более что квалифицированные следственные мероприятия ввиду состояния трупов провести было невозможно.

Запрудненская братва пребывала в состоянии полной растерянности. Причиной тому была не только ужасная смерть, настигшая Корня. Прошло уже несколько дней с тех пор, как исчез Саша Порожняк. Последними из братвы, кто разговаривал с Сашей, были Чеснок и Семен. Они оставили его вместе с Зюзей в ресторане «Маленький принц», после чего от Саши не было никаких известий. Белый «Мерседес», в котором обычно ездил запрудненский авторитет, так и остался на стоянке возле «Маленького принца». Расспросы работников ресторана никаких результатов не принесли. Лишь метрдотель сказал, что видел Порожняка и его охранника покидающими свой отдельный кабинет. Больше с ними никого не было.

Вскоре обнаружилась еще одна потеря в рядах братвы – бесследно пропал Самсон. Его не могли найти еще с того дня, когда запрудненская мазутка собиралась на разборку с азербайджанцами.

Чеснок после недолгих раздумий пришел к выводу, что и Самсон и Корень стали жертвами черных, которые таким образом пытались запугать братву перед разборкой.

Ну что ж, за это азербайджанцы понесли заслуженное наказание.

Но вот что было совершенно необъяснимо с позиций Чеснока, так это исчезновение пахана и его отбойщика.

После стрелки у пансионата «Сосновый бор» азеры были деморализованы и не могли так быстро нанести ответный удар. Даже на рынке ряды торговцев кавказской национальности сильно поредели.

Для выработки планов дальнейших действий Чеснок собрал в ресторане «Жар-птица» самых близких корешей – Тяпу, Семена и Мыцу.

Они сидели за столиком в дальнем углу ресторанного зала, дымили сигаретами, то и дело прикладываясь к банкам с темным «Битбургером».

– Ну, че делать будем, пацаны? – прервал тягостное молчание Чеснок.

– Порожняка надо ждать, – пожал плечами Мыца. – Куда мы без него?

– Может, ему уже хана? – возразил Семен. – Закопали где-нибудь.

– Кто? – скривился Мыца. – Азеры? Мы ж им так вломили, что они теперь, бля, на полгода по норам забьются.

– Ну да, вломили, – кисло протянул Тяпа. – Айваз-то, сука, ноги сделал.

– Верно, – заметил Чеснок, – эта падла дернула и сейчас, в натуре, зубы точит.

– Может, им еще вломить? – предложил Мыца.

– Как?

– На балке отловить пару зверей и в Сочи отправить.

– Туфта, – покачал головой Чеснок. – Не проканает.

– А че?

– Они сейчас пуганые, от всего шугаются. Ты только на балок прихиляешь, а там уже ни одной морды черной не будет.

– Верно Чеснок базарит, – поддержал Семен. – Ни хрена у нас со зверями не выйдет.

– Ну не на балке, так где-нибудь еще отловить, – упрямился Мыца.

– Олень ты, – осадил его Чеснок. – Видал, сколько ментов в город нагнали? Меня вчера два гоблина чуть не повязали. Прие…ись на улице.

– Типа? – спросил Мыца.

– Ну типа обшмонать, – криво ухмыльнулся Чеснок. – А у меня в шкарах волына отдыхает. Еле отбрехался.

– Бабок, что ли, дал?

– В натуре, – засмеялся Чеснок. – Морда им моя не понравилась. Пришлось этим волкам позорным сотку баксов на лапу положить. Сучье, как «зелень» просекли, сразу хайло заткнули.

Тяпа тяжело вздохнул:

– Да, херовато, пацаны. Все бабки общаковые Порожняк заныкал, куда сам делся – хер проссышь. А нам тут сиди, хлебальниками щелкай.