Дэвид Моррелл - Рэмбо 3

Муса попытался встать, но тут же завалился на спину. Рэмбо бросился к нему на помощь.

Он снял с него афганскую круглую шапочку и тщательно осмотрел затылок. Крови не было, зато была большая шишка.

— Тебя не мутит?

— Нет.

— Посмотри на меня. На мою руку.

Рэмбо поводил пальцем перед его лицом. Глаза Мусы следили за пальцем.

— У тебя не двоится в глазах?

— Нет.

Рэмбо посмотрел на шапку густых волос афганца.

— Похоже, они спасли твою голову. Тебе повезло, что шапочка не свалилась.

Муса попытался возразить.

— Молчи, — приказал Рэмбо, — я знаю, что ты мне скажешь. Аллах пожелал, чтобы шапочка не свалилась с головы. На все воля Аллаха.

Невзирая на боль, афганец улыбнулся.

— Как ты думаешь, с тобою будет все в порядке, если я тебя оставлю? — спросил Рэмбо. — В деревне могут быть люди. Я умею снимать боль, может, смогу им помочь.

— Иди с Аллахом.

Рэмбо бросился к краю обрыва.

Рэмбо в отчаянии осматривал дымящиеся руины деревни. Он был не новичок на войне, но до сих пор не мог смириться с ее безумием. В деревне почти ничего не осталось. Трудно было даже вообразить, что здесь жили люди. Повсюду лежали трупы. Некоторые были без головы, некоторые с оторванными конечностями. Многие тела обгорели. Над раздавленными стенами трупами и лужами крови уже вились тучи мух. В небе кружили стервятники.

Рэмбо услышал стон и рванулся к обломкам. Под ними он нашел старика с простреленной головой. Старик умер при первом прикосновении Рэмбо. Стукнул камень. Рэмбо повернулся и увидел макушку маленькой головки за кучей мусора. Он кинулся туда, но испуганная девчушка бросилась бежать по тропе, ведущей к роще за деревней. Он подумал, что это та же девочка, которую он видел с хребта, и рванулся за ней.

— Подожди!

Но девчушка бежала от него как от дьявола.

— Стой! Я не трону тебя!

Это было бесполезным занятием. Она не понимала, что он кричит. Но он надеялся, на нее подействует успокаивающий тон.

— Пожалуйста, не убегай! Я хочу помочь! Но она не останавливалась.

Пока Рэмбо гнался за ней по тропе, он почувствовал теплое дуновение в лицо и услышал отдаленный гул, но звук не был похож ни на вой черной бури, ни на рев советских вертолетов. Он помнил его из детства, когда жил в резервации. Кони. Много коней.

Рэмбо заколебался. За деревьями он увидел быстро приближающиеся клубы пыли. В них просматривались фигуры всадников. Афганская конница.

Всадники внезапно появились из клубящейся пыли между Рэмбо и убегающей девочкой. Лица их были искажены ненавистью. Окружив его, они принялись толкать его лошадьми, хлеща нагайками и кнутами.

Вдруг они остановились. Командиром оказался самый высокий из них. Его бородатое лицо как бы сошло с фотографии из исторической книги. Он хмуро смотрел на Рэмбо.

— Русси! — прорычал он.

Рэмбо не нужен был переводчик, чтобы понять, что его приняли за русского.

— Нет! Я американец!

— Русси! — командир отдал какие-то приказы. Рэмбо их не понял.

Его ударили прикладом по шее, он качнулся вперед, но тут же получил удар в грудь. Кольцо лошадей вокруг него сомкнулось. На шею ему накинули веревку. Один из конников надел ему веревочную петлю на правую руку, другой — проделал то же с левой рукой. Концы веревок всадники привязали к седлам и начали двигаться в разные стороны. Рэмбо оказался растянутым между лошадьми.

— Нет! Я американец! Я пытался…

Всадники продолжали тянуть. Рэмбо чувствовал, что руки его вот-вот выскочат из суставов. Они сейчас разорвут меня!

С отчаянным криком он схватился за веревки и начал тянуть изо всех сил. Лошади споткнулись. Всадники издали какие-то звуки и пришпорили лошадей.

— Я здесь чтобы помочь! — закричал Рэмбо. — Я не русский!

Афганский командир дал знак всадникам двигаться. Рэмбо почувствовал, что жилы его вот-вот начнут рваться.

— Нет!

Его крик слился еще с чьим-то криком. Это кричал Муса, приближавшийся к конникам. Всадники приостановились. Муса говорил быстро и яростно. Командир афганцев сделал знак ослабить веревки.

— Продолжай говорить, — попросил Рэмбо Мусу.

Командир о чем-то спросил, Муса ответил. Командир взмахнул рукой в сторону вертолетов и что-то добавил.

Муса повернулся к Рэмбо.

— Он не верит, что ты сбивал вертолеты.

Тоненький голосок заставил мужчин повернуть головы.

Какая-то девочка стояла на тропе, ведущей к роще. Ее голос дрожал от волнения. Она показала сначала на горевшие обломки вертолетов, потом на Рэмбо.

Группа всадников замолкла. Они посмотрели друг на друга, и скептицизм их сменился изумлением, когда они услышали ее рассказ. На сей раз командир дал знак своим людям снять с Рэмбо веревки.

Руки Рэмбо были так напряжены, что некоторое время еще оставались в прежнем положении, а затем, упав, повисли словно плети. Он ослабил петли и стал растирать затекшие кисти.

Командир спешился и стоял теперь с Рэмбо лицом к лицу. Горячий ветер раздувал полы его рубахи. Он так внимательно смотрел в глаза Рэмбо, что, казалось, мог читать в его душе. После нескольких слов благодарности, афганец положил сильные руки на плечи Рэмбо и расцеловал его.

Рэмбо почувствовал щекой жесткую бороду и увидел слезу, блеснувшую в уголке глаза воина.

Афганец подошел к девчушке, наклонился и обнял ее. Всхлипывая, она еще крепче прижалась к нему.

Муса стоял рядом с Рэмбо:

— Его зовут Халид. Великий воин. Это, — кивнул он на дымящиеся руины, — его деревня.

— Скажи ему, — Рэмбо сглотнул. — Скажи ему, я сожалею.

— Скажу в свое время. Девочку зовут Халима. Халид твой должник.

— За что он мне должен? За сбитые вертолеты? Что в этом хорошего? Деревня-то разрушена.

— Ты спас его дочь.

У Рэмбо перехватило дыхание. Шум сзади отвлек его. Мужчины спешились. Привязав лошадей к торчащим балкам, молча вошли в то, что недавно было их деревней.

— Они хотят разыскать тела тех, кто был им дорог, — сказал Муса. — Чтобы похоронить их.

Рэмбо услышал их горестные стоны и побрел за ними.

— Куда ты? — спросил Муса.

— Я помогу выкопать могилы.

Они копали найденными среди развалин лопатами. Времени, чтобы приготовить тела для захоронения, не было. Они знали, что новые вертолеты будут посланы на поиски этих двух. Из-за нехватки людей и лошадей афганцы не могли отвезти такое большое количество тел к подножью гор, где обычно совершались захоронения, и потому вынуждены были все сделать на месте. Со всеми возможными в этот момент почестями они опустили тела в траншеи и начали забрасывать их землей. На могилы положили зеленую ткань — цвет Ислама. Афганцы быстро прочитали молитвы. Хотя голоса звучали скорбно. Муса объяснил, что слова молитвы были радостные.