Дэвид Моррелл - Рэмбо 2

Мэрдок снова бросил взгляд на свои часы. Он ходил взад-вперед возле радиоустановки в ангаре. Почему они так задерживаются? Вертолет должен был…

— Сэр?

Сзади стоял техник.

Мэрдок стремительно обернулся.

Техник старался говорить бесстрастным голосом, но он был явно возбужден.

Есть сообщение, «Стрекоза» докладывает, что они обнаружили Рэмбо. С ним, похоже…

— Что? Продолжайте.

С ним американский военнопленный.

— Что?

Мэрдок потянулся к передатчику.

Да, сэр. — Лицо техника озарилось радостной улыбкой. — Они вызволили одного из наших! Мэрдок побледнел.

— Из наших? — Он повернулся, обращаясь к обслуживающему персоналу. — Станция переходит на особый режим! Харрисон! Мэстерс! Гудэл! Всем немедленно покинуть помещение!

Техники в недоумении уставились на Мэрдока.

— Я сказал покинуть помещение! Пошевеливайтесь! Рассерженные, недоумевающие люди сняли наушники и, сбившись в группку, направились к выходу из ангара, то и дело оглядываясь назад.

— А вы останьтесь! — велел Мэрдок технику, принесшему донесение. — Перейти на частоту КОМИНТ. Микрофон! «Стрекоза»! — орал он в микрофон. — Говорит «Вожак Стаи» «Волчьего Логова»! Готовность «Альфа-Кило-Виктор»!

В наушниках потрескивало статическое электричество.

— Роджер, «Вожак Стаи», валяй, — послышался сквозь треск голос Эриксона.

— Немедленно прекратить операцию! Повторяю! Прекратить немедленно! Возвращайтесь в «Логово»!

Эриксон видел, как Рэмбо снова выстрелил в приближавшихся со стороны зарослей солдат. Приказ командования поверг его в недоумение. Он надел наушники.

— «Вожак Стаи», повторите приказ!

— Прекратить! Мать твою так, прекратить! — раздался сквозь треск крик Мэрдока.

Этого было достаточно.

— Роджер, я только что получил приказ не брать их на борт, — сказал Эриксон, повернувшись к Траутмэну.

— Не брать?.. Да он свихнулся! — Траутмэн приблизил к Эриксону искаженное гневом лицо. — Получи подтверждение!

— В этом нет нужды. Поверь мне, я понял все правильно.

— Проклятье.

Эриксон почувствовал, что с него сдернули наушники. Ушам сделалось больно.

— Мэрдок! — орал в микрофон Траутмэн. — Христа ради, скажи, что с тобой? Мы их видим! Мы можем взять их, Мэрдок! Мо жем! Ты меня понял?

— Оставь, парень. — Эриксон пожал плечами. — Похоже, он не хочет тебя слушать. Держись. Мы делаем разворот.

— Не смей, ублюдок! Вперед!

— Извини, не могу. Приказ есть приказ.

— Это, поверь мне, и есть приказ!

— Спокойно, парень. Мы не на военной службе. Мы вольнонаемные по контракту. Нам приказывает тот, кто платит. Босс сказал: полный назад.

— Наемники. — Похоже, Траутмэн едва сдерживался, чтобы не плюнуть Эриксону в лицо. — Внизу люди! Наши люди!

— Нет, ваши люди, — поправил его Эриксон. Он нисколько не испугался, когда Траутмэн схватился за кобуру висевшего на поясе кольта.

Потому что за спиной Траутмэна стоял Дойл и целился ему в голову из М-16.

— Эй, слушайся во всем моего приятеля, ясно? — сказал Дойл. — Успокойся и затихни. Ты действуешь всем на нервы. Так можно заработать язву.

Эриксон резко развернул машину.

Теперь место подхвата было прямо под ними. От взвихренных винтом потоков воздуха полегли кусты. Вертолет держал путь под надежное крылышко эсминца «Бутон».

Рэмбо не верил своим глазам.

Он бежал по поляне с Бэнксом на спине.

Справа и слева вздымалась от взрывов земля.

«Агаста 109» внезапно прекратила снижение.

Рэмбо отчетливо видел, как пилот Эриксон, пожал плечами и махнул рукой.

Крутой вираж, мотор захлебнулся в реве, и вертолет стал удаляться.

— Что за чертовщина?.. Где он?.. — недоумевал Бэнкс. — В чем дело?

— Они нас предали.

— Эти ублюдки бросили нас?

— Остается рассчитывать только на себя.

Рэмбо опустил Бэнкса на землю, сделал наугад две очереди из АК-47, который внезапно замолк. Кончились патроны. Рэмбо выругался.

Да, нас предали, думал он.

Огонь со стороны джунглей прекратился, если не считать одиноких выстрелов. Солдаты ползком приближались к поляне. Рэмбо отшвырнул автомат в сторону и бросил прощальный взгляд на небо.

«Агаста 109» быстро удалялась в сторону базы и скоро превратилась в крохотную точку.

Солдаты подступали все ближе. Злобно щетинились нацеленные на него винтовки.

Больше всех злобствовал один из них, узнавших в человеке на поляне того пленника, который причинил ему много неприятностей. Парня, чья грудь и спина исполосованы его, сержанта Тая, ножом.

Приклад АК-47 с размаху опустился на голову Рэмбо. Он упал на землю. Прежде чем потерять сознание, подумал, изнемогая от боли и гнева: «Если выживу — а я заставлю себя выжить — этот сукин сын ответит мне за все».

Коу до боли в суставах стиснула лук и колчан со стрелами. Отсюда, из джунглей на противоположной стороне поляны, она, надежно скрытая густыми зарослями, видела все. Даже капельки пота на разъяренных лицах солдат, окружавших ее парня.

Он рухнул на колени, когда сержант ударил его по… Коу силилась подобрать английское выражение… по интимному месту, промежности…

В пах.

Ее сердце разрывалось от боли — Рэмбо били по спине, груди, ногам. Она ощущала эти удары на себе и едва сдерживала стоны. Но держалась стойко — так, как держался бы на ее месте Рэмбо.

Да. Он — ее парень. Между ними существует какая-то связь. Коу поняла, почему он велел ей уходить — не потому, что не хочет взять ее в Америку. Нет, он бы обязательно взял ее туда.

Рэмбо не хотел рисковать ее жизнью. Ведь солдаты были так близко, а вертолет так далеко.

Он хотел, чтоб она спаслась.

Солдаты волокли по земле почти бездыханное тело ее парня и этого военнопленного Бэнкса, который плакал навзрыд.

И Коу дала себе обещание.

Даже не обещание, а клятву.

Коснулась висевшего на шее талисмана.

Ее парень, Рэмбо, хотел спасти ей жизнь.

Она клянется Буддой, что спасет жизнь ему.

Мэрдок поставил на стол стакан с виски.

— Извините, льда нет. Пейте.

— Ты в своем уме? Черт возьми, ты отдаешь себе отчет в том, что ты натворил? — орал Траутмэн.

— Отдаю ли я себе отчет? Разумеется. У вас есть пять, нет, десять минут выслушать мой рассказ о прежней администрации, госсекретарях, а также всех прочих секретарях, комитетах, дипломатических отношениях и так далее?

Лицо Траутмэна пошло пятнами.

— А в это время Рэмбо будут распинать на мученическом кресте.

— Полковник, мы с вами взрослые люди. К тому же знакомы с тем, как обстоят дела. Это война. Необъявленная война. Холодная. Коварная. Упорная. А в любой войне приходится жертвовать людьми.

— Но не моими людьми.