Дмитрий Черкасов - Рокировка

— Не нужно путать понятия, — мягко, с едва заметным то ли прибалтийским, то ли восточноевропейским акцентом сказал тучный лысоватый человек небольшого роста, удобно устроившийся в мягком кресле гостиной трехкомнатного «люкса» отеля «Рэдиссон-Славянская», возвышавшегося бастионом достатка и благополучия посередине обычного московского района, застроенного невысокими, частично — обшарпанными, частично — подремонтированными с фасадов домами. — Террористом может быть палестинец, северный кореец, баск, китаец, житель Ирака, кубинец, серб… Русский, наконец. Но не чеченец. Это вы должны запомнить крепко-накрепко. И не ошибаться. Чеченец — это всегда повстанец, борец за свободу. В крайнем случае — вооруженный диссидент.

— Но…, — собеседник толстячка вскинул голову, осекся и тут же уставился обратно на носки давно нечищеных ботинок, повинуясь предупредительному жесту руки своего визави.

— Я не закончил, — с легкой укоризной произнес обитатель «люкса».

— Извините, — гость шмыгнул носом.

— Правильное использование понятий — это принципиальный вопрос. Вам, Андрей, следует забывать слова «терроризм», «террористический акт» и «террорист», когда вы делаете свои репортажи об освободителях Ичкерии. Используйте выражения «непримиримое крыло оппозиции», «боевая операция», «диверсионная работа»…

Корреспондент радиостанции «Свобода» Андрей Мужицкий [1] См. романы Д. Черкасова «Крестом и булатом. Вторжение» и «Крестом и булатом. Атака» (прим. редакции). молча покивал.

За те деньги, что он получал от своего куратора из МИ-6, [2]журналист-«правозащитник» был готов продать на трансплантацию органы своего родного брата. Предварительно лично его оглушив или накачав успокоительным. Дабы не трепыхался.

С точки зрения коммерческой привлекательности чеченская тема в мировой журналистике стояла на третьем месте после описания «ужасов холокоста» и псевдонаучных страшилок вроде «истощения озонового слоя». Гонорары за репортажи о «героических подвигах» подручных Черного Араба [3]или Одноногого [4]были, конечно, поменьше, чем за обнаружение неизвестного широкой общественности массового захоронения иудеев или за серию статей о вредном фреоне, вызывавшей цепную реакцию в виде смены поколения холодильников и приносившей фирмам-производителям прибыли в миллиарды долларов. Однако, если не стремиться ездить исключительно на «роллс-ройсах» и не покупать раз в день двадцатикаратный бриллиант, этих гонораров вполне хватало на безбедную жизнь.

— Я понимаю, — продолжил британец, — что не все действия наших друзей на Кавказе заслуживают одобрения. И не все вызывают понимание. Особенно здесь, в России.

Мужицкий опять согласно покивал.

Похищения, пытки и убийства пленников, часть из которых были гражданами США и Евросоюза, плохо вписывались в логику «народно-освободительной» борьбы и служили Кремлю прекрасным оправданием жестких контртеррористических действий. Попытки урезонить бородачей с автоматами и склонить их к взятию в заложники исключительно жителей России наталкивались на полное непонимание. «Гордые абреки» злобно скалились, орали нечто невразумительное насчет «джихада» [5]и продолжали воровать иностранных специалистов и врачей. Не забывая при этом посылать своих эмиссаров на любое мало-мальски значимое сборище европейских борцов за права человека.

Закончившие, в отличие от подавляющего большинства боевиков, среднюю школу, эмиссары пространно рассуждали о «жестокости русских военных», обвиняли Москву в исчезновении десятков тысяч задержанных в ходе зачисток мирных жителей, демонстрировали мутные фотографии, на которых громоздились горы трупов «замученных федералами» женщин и детей, и просили денег.

В свободное от общения с европарламентариями время послы террористов обычно пропадали в кварталах публичных домов, где с завидной регулярностью влипали в дурнопахнущие истории, связанные с избиениями проституток. Полиция в разборки сутенеров с клиентами предпочитала не вмешиваться, поэтому отнюдь не редкими были случаи, когда чеченские эмиссары на следующее после дня открытия правозащитного форума утро радовали хозяев мероприятия свежими фингалами и разорванными пиджаками. Охране публичных домов были по барабану все «борцы за свободу», мордовороты защищали товарный вид жриц любви и лупили представителей вайнахских тейпов ничуть не меньше, чем какого-нибудь загулявшего украинского матроса, удумавшего попользоваться пышнотелой негритянкой и в порыве страсти поставившего ей бланш под глазом.

— И с таким контингентом приходится работать, — посетовал куратор Мужицкого, капнув сливок в тонкостенную фарфоровую чашку с дымящимся душистым «липтоном». — Это трудно, но альтернативы сегодняшним лидерам чеченцев я не вижу. Поэтому ваши репортажи должны быть очень четко сориентированы на постоянное напоминание о легитимности правительства Ичкерии и, в особенности, ее президента.

— Масхадов вот уже третий год по горам прячется, — буркнул корреспондент радиостанции «Свобода». — А его правительство разбежалось…

— Это неважно, — британец взял из стоящей на журнальном столике вазочки круглое соленое печенье. — В случае начала мирных переговоров полноценное правительство будет сформировано за неделю. Но пока такая задача не стоит… Сейчас нужно только напоминать о том, что Чечня избрала путь независимости и там есть законно избранный президент.

— Хорошо, — Мужицкий еле заметно пожал плечами, — я учту ваши пожелания.

Заместитель начальника русского отдела МИ-6 отметил про себя, что журналист согласился весьма неуверенно.

Однако британец не стал акцентировать на этом внимание.

По большому счету, ему было наплевать, с огоньком или через силу этот очкастый русский будет делать свои репортажи. Мужицкий был лишь маленьким винтиком в огромной пропагандистской машине, который легко меняется на аналогичную деталь, буде репортеру придет в голову сделать шаг в сторону от намеченной куратором схемы.

К тому же, корреспондента «Свободы» не ставили в известность о намечавшихся больших переменах в техническом оснащении боевиков, и поэтому у Мужицкого росли опасения, что с начала вооруженного конфликта между метрополией и взбунтовавшейся провинцией он занял не ту сторону.