Олег Приходько - Прыжок рыси

Подтянулось еще несколько любопытных.

— Так, интересуюсь, — ответил Евгений.

Пауза тянулась до тех пор, пока Касьяныч не прочитал инструкцию.

— Вещь, — сказал кто-то за его спиной. — Десять «элка»! И цвет. Сигнал, наверно, идеальный.

Евгений чувствовал, как от волнения напряглись мышцы.

— Видел я такую, — сказал наконец Касьяныч. И добавил: — В каталоге.

Тоненькая ниточка надежды оборвалась. Вдруг совсем юный, по возрасту годившийся любому из собравшихся в сыновья паренек произнес:

— Я знаю, где такую купить. Если ее не продали, конечно.

— Где?

— В «Парсуне» у Ярика. На Первомайке. Я в прошлое… нет, в позапрошлое, кажись, воскресенье у него такую видал.

— В прошлое или в позапрошлое? — нетерпеливо уточнил Евгений.

— В прош… не, в прошлое я здесь был, значит, в позапрошлое. Да вам какая разница? Поезжайте и спросите, может, еще не продал.

— «Сатикон»-то? — недоверчиво покачал Касьяныч головой. Мужики загалдели, стали расходиться.

— Да он «штуку» стоит, не меньше, — бросил кто-то на ходу.

— Девятьсот баксов, — заверил Касьяныч. — По каталогу.

— Ярик дешевле отдаст.

— Почему ты так решил? — спрятал инструкцию в карман Евгений.

— Потому что без документов… — Паренек осекся и устремил на Евгения пристальный взгляд: — Вы что, из милиции?

— Почему?

— Да так…

— Как мне эту «Парсуну» найти? Это что, магазин?

— Салон. На втором этаже фотоателье, на первом — кассеты и техника. Мало, но всякая такая… диковинная, типа этого «Сатикона». Пересядете возле «Океана» на двенадцатый автобус… Только Ярику не говорите, что я вас навел…

— Да успокойся, — улыбнулся Евгений, — не из милиции я. Что, этот Ярик краденым приторговывает?

— Нет. Прием товаров от населения. Моряки привозят или так кто. Положено оформлять — паспорт, квитанцию. Потом налоговая инспекция продавцов вздувает — невыгодно. Ярик иногда сразу за баксы берет, без оформления. Если деньги срочно нужны. Дешевле, конечно… раза в полтора.

— Ясненько, — Евгений протянул ему руку, — спасибо. У моего приятеля в Париже есть такая камера. Понравилась она мне, да денег не хватило. Давно ищу.

Успокоив паренька, он кивком поблагодарил Касьяныча и пошел со двора. Было без пяти двенадцать, но окрыленный появлением зацепки Евгений решил довести начатое до конца.

Первомайский район находился в западной части города; по словам пассажиров получалось, что дорога до «Парсуны» займет не менее двадцати минут.

«В позапрошлое воскресенье… — размышлял Евгений, трясясь в хвостовом вагоне. — Значит, третьего. Сразу после убийства. Если это та самая камера, то выходит, Пашка действительно сбыл ее Ярику, чтобы расплатиться с кредиторами, — не убийца же побежал ее наутро сдавать…»

У магазина он пересел в автобус двенадцатого маршрута, тщетно попытался открыть окошко — едко пахло выхлопным газом. Миновав переулок, в котором находилась знакомая гостиница «Парус», автобус развернулся и стал удаляться от моря в направлении железнодорожного вокзала. Евгений подумал, что хорошо бы заодно купить билет домой, но все теперь зависело от Ярика, которого он не знал, но в глубине души уже ненавидел.

Несмотря на более чем прозрачные намеки, фельетонную интонацию и неоправданную игривость стиля, очерк «893» начинал Евгению нравиться.

«П. говорит, что намек в «893» Г. понял. Отлично!..» — вспомнилась ему дневниковая запись Козлова.

«Полянский вхож к Гридину?!» — почему-то только сейчас подумал он и погрузился в чтение.

«Славная семья бандитствующих «патриотов» прославилась и в столице. С помощью пулемета она подчинила себе для начала толкучку у вокзала «Симбаси», а затем и толкучку, в которую превратилась страна. Только уже не с помощью пулеметов, а с помощью правительства, в качестве компенсации за помощь закрывшего на некоторые издержки поведения соратников и без того узкие глаза.

Искушенный в вопросах криминальной политики (благодаря демократической прессе, разумеется, которую имеет честь представлять и ваш покорный слуга. — Л.Х.), читатель знает, что в результате любви между бандитами и Властью рождается ребенок по имени мафия. Итак, одна часть мафии — агрессивная и преступная — в Японии называется «якудза»; другая — пассивная, хотя и не менее преступная — Властью (хотел поименовать ее правительством, да побоялся обидеть тех, кто правительством не является: полицию, судебных чиновников, промышленников, элиту и пр.).

Методы «якудзы» были сформированы и апробированы от самого ее основания — еще в XVIII столетии, в условиях безраздельного господства военно-полицейского аппарата в период застоя, выразившегося в принудительной изоляции от внешнего мира (полагаю, читатель достаточно политически грамотен, чтобы не путать японский застой с отечественной стагнацией, знакомой из курса новейшей истории). К методам «якудзы» относятся: беседа, разъяснение, убеждение, сотрудничество на договорной основе с теми партнерами, которые их разделяют. К тем же, кто сотрудничеству противится, «якудза» применяет не менее прогрессивные, хотя и несколько более агрессивные методы воздействия: насилие, шантаж, угрозы, террор…

Что же касается Власти, то ее пассивность по отношению к «якудзе» является не столько методом, сколько способом существования. И условиям их с «якудзой» сосуществования…»

— Молодой человек, вы «Парсуну» спрашивали? — тронула Евгения за плечо женщина. — Вам на следующей выходить.

— Спасибо.

«Намек Г. понял», — снова вспомнил Евгений. — Какие уж тут намеки!.. Эка невидаль — власть сотрудничает с мафией. А где она не сотрудничает с ней, в Москве, что ли? Попробуй не посотрудничай — перестреляют всех в одночасье, и дело с концом. «Якудзой», «Черной кошкой», «Неуловимым Джо» быть никому не возбраняется, лишь бы на преступлении не попался. Раньше в столице банда убийц «Черная кошка» орудовала — все население в страхе держала, а теперь издательство ее именем называется — и ничего. Все читают, и никто не боится… Можно подумать, в Японии за решетку не сажают. А улик, фактов, доказательств у тебя, Паша, и нет. Потому-то тебя и печатали — на потеху. Слова, слова, слова… Ты, конечно, не прокурор, я понимаю. Как журналист, со своей задачей справлялся — тыкал пальчиком в больные места. Только собака ведь лает, а караван идет?

Идет караван, Паша. И ни тебе, ни мне его не остановить. Может, правильной дорогой идет, а?..»

Металлическая полусфера крыши делала «Парсуну» похожей на беременную устрицу.

К разочарованию Евгения, видеосалон на первом этаже не работал. Помимо ателье и видеосалона, «Парсуна» включала киоск по продаже видеоаппаратуры и мастерскую по ее ремонту, прокат кассет, рекламное агентство. На втором этаже обращала на себя внимание стеклянная дверь под красочной вывеской «ЖИВЫЕ ЦВЕТЫ — В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ ГОДА!».