Mysterioux Shadow - Властелины стихий

Точнее, они не совсем прилипли, а смешались с сохранившимися остатками кожи, и, пропитавшись кровью, стали одного с ними цвета, так что не разобрать было, где материя, а где — живая плоть. Там, где кожа была полностью сорвана, виднелись мышцы, тоже повреждённые и разорванные. Такого кошмара Северус раньше не видел — даже в бытность свою Упивающимся Смертью: они предпочитали Крусио, а не пыточные инструменты — но Снейп никогда в этом не участвовал, не в силах справиться с невольным отвращением. Правда, иногда они мучили людей маггловскими способами — но и тогда жертвы не выглядели так кошмарно. Хотя, может быть, и выглядели — просто он никогда не обращал на них внимания, а теперь перед ним был близкий, почти родной человек, который страдал. И, чтобы помочь Пэнтекуин, он должен причинить ей ещё более сильную боль. Он должен.

Когда Северус начал отлеплять лохмотья одежды, осторожно поддевая их кончиком ножа, Валькери неровно задышала, с силой вцепляясь в край стола, за который она держалась, так что на полированной поверхности остались следы от её ногтей.

— Потерпи, Кери, — мягко попросил он, и в тот момент Северусу казалось, что это с себя, а не с девушки, он сдирает кожу — он словно чувствовал, как его прикосновения усиливают её страдания. Но, как и всегда, ничто в его лице не указывало на его внутренние мучения.

— Продолжай, — стиснув зубы, прорычала она.

Тем временем вернулась Гермиона, которая нашла в шкафу чистую простынь и, разрезав её на куски, сделала из неё бинты, а отдав их Снейпу, тихо ушла, понимая, что больше ничем уже не сможет помочь. Северус промыл рану, и за всё время этой мучительной процедуры Пэнтекуин не издала ни звука.

— Я закончил, — хрипло сказал Снейп, которому уже было плохо от той волны боли, что исходила от девушки. Он в последнее время особенно остро ощущал её эмоции — гораздо сильнее и чётче, чем эмоции любого другого человека. Порой Северус проклинал свою кровь полувампира, из-за которой он был так чувствителен к чужим настроениям.

— Хорошо, — выдохнула Валькери…

Внезапно её рана начала затягиваться прямо на глазах; разорванные волокна мышц срастались между собой, кожа восстанавливалась в десятки раз быстрее, чем даже при заклятье; буквально через полминуты спина вновь была идеально гладкой. Ничего не напоминало о том, что совсем недавно эта бархатная золотистая кожа была грязным месивом из окровавленной плоти и разодранной материи.

И только после того, как Валькери выпрямилась, Снейп осознал, что на ней до пояса нет никакой одежды — ведь пришлось разрезать всё. Он быстро скинул свою мантию, оставшись в рубашке и брюках, и накинул на плечи Пэнтекуин, при этом притягивая девушку к себе и обнимая её. Она чуть улыбнулась и прижалась к нему, вдыхая его аромат, ставший таким привычным и даже в чём-то родным.

— Спасибо, Северус, — шепнула девушка.

— Не за что, — мягко ответил он. — Но больше я ни в чём подобном участвовать не собираюсь. Всю жизнь мечтал из твоего позвоночника вытаскивать пуговицы.

— У меня нет пуговиц на спине, — фыркнула Валькери.

— Хорошо, застёжки лифчика, — хмыкнул Снейп. — Уж этого-то ты отрицать не станешь?

— Не стану, — хихикнула она, выскальзывая из его объятий, а затем внезапно развернулась и метнулась обратно в разрушенную лабораторию.

Взмах рукой — пыль, покрывавшая пол толстенным слоем, пропала — и Валькери с радостным возгласом кинулась к лежащим на полу крошечным — на несколько капель — непрозрачным рубиново-красным флакончикам. Их было около двух десятков.

— Я знала, что лонохарсский кроваво-титановый сплав так просто не разрушить, — гордо произнесла она. — Мы перелили почти всё, взорвались только две капли. Так что работали не зря. Одна такая скляночка — и взрыв разнесёт всё вокруг на несколько сотен футов!

Алас’сары вернулись где-то через три часа; к тому времени воздушный щит вокруг Хогвартса и зелье были уже готовы. Юноши увидели Уничтожителей — найти их было несложно после того как Валькери дала приблизительные координаты — и пришли в настоящий ужас, хотя и старались не показывать этого.

…Огромная поляна недалеко от логова Арагога — раньше её не было, но Уничтожители, появившись, вытоптали траву и сожрали деревья и кустарники; даже самые толстые стволы не избежали сей печальной участи. Как и говорила Пэнтекуин, остался только голый камень — да земля, утоптанная до твёрдости железа. На ней ещё долго не сможет ничего вырасти, и даже первая трава сможет здесь появиться лишь через пару десятилетий. Поляна диаметром немного больше тысячи ярдов — именно такого размера сеть заклинаний создали основатели Хогвартса более тысячи лет назад в расчёте, что граница если и будет прорвана снова, то близко от места первого разрыва. Всё пространство внутри заполнено Уничтожителями, их уже около полутора тысяч, и сквозь дыру в границе миров — она теперь ясно видна даже не на Тропах — появляются всё новые. Большинство тварей выглядят одинаково — чем-то похожие на скрийлов, такие же отвратительные, насекомоподобные — у каждого по две пары рук (если это можно назвать руками) с тремя пальцами, заканчивающимися загнутыми острыми когтями; прочный хитиновый панцирь покрывает спину, однако брюхо остаётся слабозащищённым; огромные шишковатые головы на толстых шеях, таких коротких, что кажется, будто голова растёт прямо из плеч; чёрные огромные фасетчатые глаза в полморды — и здоровенные грязно-жёлтые клыки, высовывающиеся из пасти, словно у древнего саблезубого тигра; всё тело уродов покрыто слоем вонючей — это чувствуется даже на таком приличном расстоянии — слизи.

«…Чёрт, меч будет скользить!» — мысленно восклицает Драко, раздражённый этим открытием.

«…Ну по скрийлам же не скользил!» — резонно возражает Вольдеморт, чуть усмехаясь.

Внезапно несколько Уничтожителей, выглядящих немного иначе — у них есть нечто вроде слаборазвитых крыльев, чем-то напоминающих крылья саранчи — настораживаются и оборачиваются в сторону спрятавшихся Алас’саров, словно бы принюхиваясь и прислушиваясь, но те лежат неподвижно, укрывшись за корнями деревьев — и вскоре твари снова теряют интерес к ним и, соединив руки, начинают монотонно гудеть; звук вроде бы не неприятный, но какое-то чувство мерзости и отвращения поднимается в душе, когда слышишь это мерное убаюкивающее гудение. Другие крылатые Уничтожители делают то же самое, но не все соединяют руки — некоторые стоят отдельно от остальных, ближе к невидимой для Алас’саров стене из заклинаний, внимательно смотря на неё своими огромными глазами, и порой поворачивая голову под странным углом — словно богомолы — изучая неведомые плетения чуждой им волшбы.