Шон Хатсон - Белый призрак

— Вы уже закончили, мистер Дойл? — осведомилась сестра Миджли.

— Больше вы ничего не можете мне сообщить? — спросил Дойл, обращаясь к Эндрюсу.

— Разве этого мало? — В голосе сестры послышалось раздражение.

Дойл повернулся и направился к выходу.

— Вы никогда не найдете их! — прокричал вслед ему Эндрюс.

Дойл не отозвался. Толкнув дверь, он вышел из палаты.

Полчаса спустя Дойл звонил по телефону, взгромоздившись на край письменного стола в кабинете одного из интернов и наблюдая, как дым от его сигареты поднимается к потолку. Он ждал.

Когда ему наконец ответили, то сразу узнал голос на другом конце провода.

— Уитерби, послушайте! — рявкнул Дойл, не дав майору и слова сказать. — Мне кажется, я знаю, кто из людей ИРА напал на конвой.

— Откуда? — поинтересовался офицер.

Дойл передал ему свой разговор с рядовым Эндрюсом.

— У того, кого он видел, были поразительно яркие голубые глаза. Эндрюс утверждает, что именно на них обратил внимание, — продолжил Дойл.

— Но ведь этого явно недостаточно, — недоверчиво проговорил Уитерби.

— Посмотрите ваши паршивые досье, — вспылил Дойл. — Я думаю, это Пол Риордан.

— Неубедительно, Дойл, — произнес Уитерби. — Один-единственный свидетель, притом тяжело раненный. Мало ли что ему тогда могло померещиться. Его ранили, и...

Дойл перебил его:

— Послушайте, у вас есть что-нибудь другое? Черт бы вас побрал... Описание совпадает с приметами Пола Риордана. Пусть описание поверхностно, плевать. У меня, Уитерби, имеются предчувствия... И это все, чем я на данный момент располагаю.

— Ну, допустим, это Риордан. И что с того?

— Последние два-три года он состоял в боевой группе, которая действовала здесь и в Англии. Обычно он работает с двумя парнями, О'Коннором и Джеймсом Кристи.

— Согласно сообщениям, нападавших на конвой было четверо, — возразил Уитерби.

— Четыре человека нападало или сто четыре — какая, к черту, разница? Если я прав в отношении Риордана, держу пари, я также не ошибся и в отношении О'Коннора с Кристи.

— Хорошо. Допустим, вы правы. Что дальше?

Сделав последнюю затяжку, Дойл погасил окурок.

— У Кристи есть брат, Дермот, — продолжил он. — И тот сейчас отбывает десять лет в Лабиринте. У него можно узнать, где сейчас находится его братец. Если мне удастся найти Джеймса Кристи, я отыщу и Риордана.

— Вы полагаете, Кристи захочет говорить с вами?

— Я говорю весьма убедительно, когда мне это необходимо. А сейчас мне нужно, чтобы вы предоставили мне возможность наведаться в Лабиринт и переговорить с этим типом.

— Это не составит труда, — ответил Уитерби. — Надеюсь, Дойл, ваш план увенчается успехом.

— Пока вы не предложили ничего другого, для всех нас будет лучше, если так оно и случится. А так как вы с самого начала нуждались в моей помощи, можно с уверенностью допустить, что у вас нет никаких собственных идей. Так что цепляйтесь за мою, Уитерби.

— Могу я еще чем-нибудь вам помочь? — раздраженно спросил майор.

— Ага, — ответил Дойл. — Попробуйте держать кулак на счастье.

И он повесил трубку.

Лондон

— Девятьсот, девятьсот пятьдесят, тысяча.

Ли Чау взял пачку пятидесятифунтовых банкнотов и постучал ею по столу, выравнивая края, после чего стянул ее эластичной лентой.

Улыбнувшись, он сунул деньги в карман. Тучный мужчина лет пятидесяти с небольшим, сидевший напротив него за столиком, невозмутимо наблюдал за Чау и его компаньоном, осматривавшими помещение.

— Как идет бизнес? — поинтересовался Чау, изучая ряды видеокассет на полках.

— Неплохо, — ответил толстяк. — Даже замечательно, если не принимать во внимание тот факт, что взносы, которые я выплачиваю тебе ежемесячно, могут вконец разорить меня.

— Не преувеличивай, — улыбнулся Чау. — Эти чаевые используются должным образом, сам знаешь. — Он похлопал себя по карману. — Для тебя это не слишком накладно, зато душевное спокойствие гарантировано. Здесь масса преступников, которые не прочь лишить тебя твоего бизнеса, Чи. — Чау улыбнулся еще шире.

Контора находилась в заднем помещении магазина на Шафтсбери-авеню. Трое мужчин, сидевших здесь, слышали гул голосов, доносившихся из торгового зала. Магазин, принадлежавший Чи, являлся одним из многих в Чайнатауне заведений, которые торговали видеокассетами с записями фильмов, переведенных на китайский язык. Оборот был солидным.

Чау и его напарник Джордж Хун вот уже восемнадцать месяцев приходили собирать дань за покровительство, как они собирали ее с бесчисленного множества других магазинов, ресторанов и коммерческих предприятий, расположенных в этом районе. И это являлось важной статьей доходов триады Тай Хун Чай.

— Ты мог бы предложить нам выпить, пока мы занимаемся с тобой бизнесом, — заметил Хун, рассматривавший видеоаппаратуру и коробки с кассетами.

— Я бы не назвал это бизнесом, — ответил Чи.

— Почему ты так недружелюбен с нами? Мы здесь, чтобы помочь тебе, — проговорил Чау. — Не будь нас, кто-нибудь другой выколачивал бы из тебя гораздо больше денег.

— Мне кажется, толстяк Чи недоволен нами, — осклабился Хун. — Наверное, нам лучше уйти.

Молодые люди поднялись.

— Выпьем, когда придем через месяц, — заключил Чау.

— И может, твоя дочка захочет поднести нам выпивку, — рассмеялся Хун.

— Мою дочь не трогай, — строго проговорил Чи.

— А где она сегодня? — полюбопытствовал Хун.

— Дома.

— Тогда увидимся с ней в следующий раз, — сказал Хун, направляясь к двери.

Чи последовал за парнями, желая побыстрее их выпроводить. Покупатели в магазине лишь мельком взглянули на них, когда они вышли из-за прилавка.

Клиентов обслуживал один из сыновей Чи — он как раз доставал из кассы сдачу. Чау заглянул в набитые деньгами ящички и ухмыльнулся.

— Твое дело процветает, — заметил он. — Пусть так и продолжается.

Чи промолчал. Его внимание привлекли два молодых китайца, появившиеся в магазине. Обоим на вид лет по двадцать, возможно, чуть больше. У одного на левой щеке шрам. На обоих — кожаные куртки на «молниях».

Чау и Хун, казалось, совсем не обратили внимания на этих незнакомцев. Что же до Хуна, то он заинтересовался молодой женщиной, которая вместе с приятелем рассматривала полки с видеокассетами.

Чи открыл было рот, но слова застряли у него в горле. Парни в куртках открыли огонь.

Первые выстрелы из девятимиллиметровых «мамб» в тесном пространстве магазина прозвучали оглушительно. Их не заглушили ни пронзительные вопли покупателей, ни истошный крик самого Чи, который грузно рухнул на пол, схватившись руками за голову.

Первая же пуля угодила Чау в живот, и тот, согнувшись пополам, осел на пол. Второй выстрел расщепил прилавок. Третья пуля разбила стеклянную витрину, осколки которой разлетелись по всему магазину.