Шон Хатсон - Белый призрак

Рядовой Росс Уильяме пытался наложить жгут на руку раненому Тиму Дэниелу. Осколок мины угодил Тиму в ладонь, и он крепился изо всех сил, стараясь не впасть в беспамятство.

Внезапно пули стали ложиться прямо вокруг них, впиваясь в рыхлую землю насыпи. Оба припали к земле.

— Они берут нас в клещи! — заорал Тернер.

Обернувшись, солдаты увидели ослепительные вспышки уже и на левом склоне, по другую сторону дороги. Эндрюс все еще возился с рацией, когда в ключицу ему впилась пуля. Следующей пулей радисту раздробило голень. Взвыв от боли, он повалился на спину. Потоки дождя лились в его раскрытый рот.

Тернер склонился к рации, но в тот же миг раздался взрыв, отбросивший сержанта на дорогу. В ушах у него стоял звон, глаза почти ослепли. Беспомощно лежа на спине, Тернер прикрывал лицо ладонями, между пальцами струилась кровь — нижняя челюсть у сержанта практически отсутствовала.

— Убрать грузовики с дороги! — прокричал капрал Джон Тернбулл, бросившись к кабине второй машины.

Пули со звоном ударялись о капот. Одна из них впилась Тернбуллу в бок, пробив навылет мягкие ткани и вырвав кусок мяса. И все же капралу удалось забраться в кабину. Повернув ключ зажигания, он до упора выжал педаль газа. Взревел мотор. Грузовик рванулся вперед, едва не задев Тернера, который по-прежнему лежал на дороге, прижимая к лицу руки.

И снова ударил миномет, снаряд разорвался в каком-то футе от колес грузовика. Лобовое стекло лопнуло, покрывшись паутиной трещин. Сжав руку в кулак, капрал пробил в нем дыру как раз вовремя, чтобы заметить, что «скания» летит прямо в образованную взрывом воронку. Грузовик сильно тряхнуло. Тернбулл застонал от боли, когда рулевая колонка въехала ему в солнечное сплетение. У капрала перехватило дыхание; завалившись на бок, он выпал из кабины.

Эндрюс продолжал кричать.

Макмагон и Уильяме отстреливались как могли.

— А ну-ка, подходите ближе, поганые ублюдки! — орал Уильямс, не снимая палец со спускового крючка.

— Я их вижу! — рявкнул Макмагон, указывая на смутную тень, мелькнувшую между деревьями.

Следующий минометный залп был настолько оглушительным, что казалось, превосходил мощью все предыдущие. Земля содрогнулась, к небу взметнулось грибовидное облако, окутавшее поле боя черным саваном.

На дороге воцарилась тишина — если не считать дроби дождя, барабанившего по капотам «сканий».

Первый фордовский фургон быстро спускался по склону; колеса его порой пробуксовывали в топкой грязи, забрызгивающей борта машины. Фургон затормозил у одной из воронок, которыми, словно оспинами, была изрыта дорога.

Второй фургон следовал за первым; его задние дверцы распахнулись еще до того, как он остановился.

Наружу выбрались четверо вооруженных людей в черных масках, скрывавших лица.

Переступая через распростертые на земле тела солдат, они быстро продвигались в направлении «сканий», все еще окутанных клубами дыма.

Один из них, остановившись у воронки, обвел взглядом неподвижные тела людей в армейской форме — они были мертвы или, возможно, тяжело ранены.

Стоявший у воронки крепко сжимал автомат «АК-47», поводя стволом из стороны в сторону, наблюдая, не пошевелится ли кто-нибудь из солдат.

Остальные трое забрались в ближайшую «сканию», набросились на груз, точно гиены на падаль. Они нашли то, что искали: заколоченные деревянные ящики без надписей. Проворно, но вместе с тем и осторожно они вытаскивали их из кузова «скании» и так же быстро и умело грузили в фургоны.

Вытащив три ящика из первого грузовика, перешли к следующему.

Действовали четко и слаженно, и вскоре была разгружена и вторая «скания».

Главарь, самый высокий из четверки, взглянул на часы и постучал пальцем по стеклу.

Нужно было торопиться.

Засада, как они и предполагали, удалась на славу, но теперь решающим фактором становилось время. Для успешного завершения всей операции необходимо было как можно скорее скрыться.

Человек с «Калашниковым» в руках заметил, что один из раненых пошевелился. Обе ноги солдата были перебиты: одна из костей голени, прорвав острым концом штанину, вышла наружу. Солдат тихо застонал.

И в тот же миг сквозь шум дождя до них донесся глухой рокот.

Звук этот становился все громче.

— Эй, пошевеливайтесь! — прикрикнул на приятелей высокий.

Человек с «Калашниковым» нетерпеливо переминался с ноги на ногу, поглядывая то на низко нависшие облака, то на лежавших на земле солдат, — он явно нервничал.

Но вот подняли последний ящик, едва не уронив его. Тащившие ящик налетчики, направляясь к своему фургону, поравнялись с двумя бездыханными телами в форме.

Росс Уильяме, раненный в шею и плечо, внезапно приподнялся и, выбросив вперед руку, ухватил одного из врагов за ногу. Тот рухнул на асфальт, выронив ящик. Истекающий кровью Уильяме, собрав остатки сил, отчаянно рванулся к лицу налетчика. Окровавленные пальцы, зацепив маску, сорвали ее с лица бандита.

— Паршивый ублюдок, — прохрипел Уильяме, захлебываясь кровью.

Наконец налетчику удалось вырваться. Он откатился от Уильямса, и тотчас над самым ухом его грянула автоматная очередь. Повернув голову, он увидел, как человек с «Калашниковым», стоя над Уильямсом, в упор расстреливает его. Тело солдата билось в судорогах, кровь фонтаном хлестала из ран. Наконец стрелявший поднял вверх дуло автомата и, пнув ногой лежащий перед ним труп, сделал шаг назад; он едва не потерял равновесие, поскользнувшись в луже крови. Не говоря ни слова, мужчина без маски вскочил на ноги и снова ухватился за край ящика.

Покончив с погрузкой, налетчики запрыгнули в свои фургоны, которые тотчас же отъехали. Рокот между тем все приближался. Фургоны мчались по дороге, покидая поле боя. Докатив до развилки, они разъехались в разные стороны.

Рокот становился оглушительным, громоподобным; но то были не раскаты грома, а грохот вертолетных лопастей, рассекавших воздух.

Зависший над дорогой «Линкс» походил на огромную марионетку, раскачивающуюся на невидимых нитях. Покружив минуту-другую, вертолет начал медленно снижаться.

Рядовой Найджел Эндрюс слышал стук вертолетных винтов, как слышал до того шум моторов отъезжающих фургонов, как слышал автоматную очередь, когда стреляли в Уильямса. Тело Найджела разрывала на части адская боль. Вот только ног он совсем не чувствовал...

Внезапно в его мозгу, точно неоновая реклама, вспыхнуло слово «калека». Из ран по-прежнему струилась кровь, сливавшаяся с кровью Уильямса в одну огромную алую лужу.

Эндрюс лежал неподвижно — как и в тот миг, когда люди в масках подошли к нему. Он видел их из-под неплотно прикрытых век. Видел, как Уильяме схватил одного из них за ногу и сорвал с бандита маску, как его изрешетили пулями. Но главное — он видел лицо того налетчика и попытается его запомнить. Ведь это очень важно... Эндрюс изо всех сил напрягал память, но мозг его отвергал все — все, кроме слова «калека».