Александр Белов - Бригада. От сумы до тюрьмы

— Да!.. Хотя, Ванечка, ты не против тут остаться?

— Хочу, хочу, — он возбужденно махнул рукой. — Знаешь, мам, у них тут есть тир с настоящими кольтами!

— Все ясно, — с невольной улыбкой вздохнула Ольга и повернулась к директрисе. — А как насчет финансовой стороны?

— Обо всем этом мы будем говорить через месяц. А пока вам достаточно внести в кассу две тысячи у.е. Это и на форму, и на оборудование, и на содержание. Но, прежде чем вы это сделаете, я должна вас кое о чем предупредить. Вы готовы меня выслушать?

— Что? Ах да, ну, конечно. Но мне пришлось столько ждать. Я тороплюсь, — зачем-то соврала она.

— Иван, будь любезен, подожди нас за дверью, — сказала директриса и, как только он вышел, окинула Ольгу с головы до ног внимательным взглядом.

Она не случайно стала подругой и любовницей старого кремлевского интригана Зорина. Шубина была не только умной женщиной, грамотным педагогом, но и очень опытным психологом. Она понимала, что мужчина, когда он влюблен и у него «член за главного», совершенно не стесняется в этом признаться. «Я хочу трахаться, — думает мужик, — и пошли вы все в Пизу со своими делами!»

Совсем иное дело-женщины. Когда им не хватает мужчины, и от сексуального голода, от жажды оргазма сводит живот, а в голове сумбур, дамы, как правило, даже себе не желают в этом признаваться, Они предпочитают шляться по магазинам, покупая все подряд или скандаля по поводу и без с продавщицами. Они устраивают мужчинам истерики, обвиняя их то в невнимании, то в домогательствах. Они рвутся в Госдуму или замуж, пишут книги о мужском шовинизме или женском коварстве. Все что угодно, лишь бы не смотреть правде в глаза.

Шубина видела ясней ясного: Белова настолько изголодалась по сексу, что не в состоянии здраво рассуждать, а тем более внимательно слушать. Поэтому Лариса Генриховна властно взяла Ольгу за руку, погладила ее и вдруг сильно вдавила острый ноготь в точку на запястье. Белова от неожиданности и боли открыла рот, чтобы крикнуть, но не смогла. На нее навалилась слабость, она осела в кресло и почти минуту пребывала в блаженном полузабытьи. Когда она пришла в себя, Шубина сидела в кресле нога на ногу, листала журнал и курила сигарету, щурясь от дыма.

— Все в порядке? — спросила она, увидев, что Ольга пришла в себя.

— Да… Что это было? Обморок?

Шубина покрутила в воздухе сигаретой, завивая ее дымок в спираль:

— Вроде того. Зато теперь мы можем поговорить. Полагаю, у вас будут трудности с пониманием того, что я скажу, у вас нет специальной подготовки, но порядок есть порядок. Итак, в моем интернате, не удивляйтесь, к детям относятся как к животным. Но в лучшем значении этого слова. К любимым, очень дорогим, но тем не менее — животным, которым еще очень много предстоит пройти, чтобы стать человеком не только по форме, но и по содержанию. Понятно?

— Нет. Вы что, их тут…

— Ну и неважно. Важно, чтобы вы поняли: только здесь ваш сын сможет реализовать свои способности и возможности по максимуму. Интернат в полном смысле слова элитный. Но не потому, что тут дети богатых родителей или ведущих политиков России. А потому, что из их детей мы отобрали самых лучших. При этом мы многих из них в полном смысле спасли. Ведь ребенок учится жить, подражая взрослым. И тот, кто слишком долго подражал безнравственным родителям, уже никогда не наверстает упущенное. Это понятно?

— Нет! Почему я…

— Разумеется, куда уж вам! Мать-то вы так себе. Ниже среднего. На троечку с минусом.

Ольга замерла с открытым ртом, потом вскочила и крикнула, сжав загорелые кулачки:

— Что-о?! Да как вы… Я… Отдайте мне сына!

Шубина спокойно продолжала:

— О чем и речь, вы своим поведением подтверждаете мой диагноз. Стоило вам услышать негатив о себе, и вы уже готовы поступиться будущим сына ради своего мелкого, в сущности, самолюбия. Так? Успокойтесь. Нормальная вы мать. Не хуже почти всех прочих. Кстати, как вы думаете: какая задача в отношении ребенка для родителей является самой первой и самой важной? С точки зрения природы и вообще, жизни?

— Ну, чтобы он это… Был здоров. Чтобы выучился. Чтобы…

— Чепуха. Первое, без чего не будет всего остального, что обязаны сделать родители, это выдрессировать своего ребенка так, чтобы выжил в нашем жестоком мире, даже если с ними, с родителями, что-то случится. Это-то хоть вам понятно?

— Но почему? А образование? А накормить, обуть, одеть?

— Вот и я о том же. Даже последняя курица больше понимает в воспитании детей, чем наши советские бабы. Представьте себе, что будет с вашим сыном, если вы с его отцом вдруг умрете?! Или если вас посадят? Ну — что?!

— Да как вы… Да что вы себе позволяете! — крикнула окончательно сбитая с толку Ольга.

— Насколько я могу судить сейчас по данным тестов и имеющейся биографической справке, если вас с Беловым не станет, ваш сын, скорее всего, пропадет, свяжется с какими-нибудь сверстниками-токсикоманами. Или элементарно попадет под машину. Помните, что грозит в России любому из нас: «от тюрьмы да от сумы не зарекайся»? Да, ваш парнишка с характером. Вот только навыков самостоятельного выживания у него нет. Но его богатство — наследственность, да, именно генетическое «наследство», полученное от отца. Его отец — талант по части выживания. Вот почему Иван представляет для нас интерес — с генетической и психологической точек зрения.

— Да с чего вы все это взяли? Можно подумать, что я не имею к нему отношения… Что у меня собственных генов нет, чтобы ему передать?

— Факты, милочка. Только факты. Прошлой зимой Иван, катаясь на санках, едва не попал под грузовик. Его совершенно случайно спас ваш охранник.

— Откуда вы… Ну я же не могу все время… Это дура-гувернантка!

— Я говорила с вашим сыном. Это он мне рассказал. Но если гувернантка — дура, то кто ж тогда ее хозяйка? Которая этой дуре платит и доверяет жизнь сына? Но я не об этом. Вы знаете как проверяли раньше охотничьих щенков? Их еще слепыми клали на стол. Тех, что подбирались к краю и падали вниз, безжалостно отбраковывали. А тех, кто чувствовал опасность и удерживался на краю, оставляли. Так формировались элитные породы! Ваш мальчик в шесть лет мог попасть под колеса автомашины, а инстинкт самосохранения у него не сработал, вот что никуда не годится! Таких лучше усыплять в детстве, чтоб и сами не мучались, и других не морочили. Поразительно! Если б не данные психологического теста, я бы ни за что не поверила, что это сын того самого Белова!

— Да вы что порете?! Кто вам позволил так со мной разговаривать?.. — возмущенная Ольга даже перестала подбирать выражения.

— Что? Правда не нравится? Хотите, чтобы я вам наврала? Что, будете всю жизнь прятать от него спички? А потом спасать от охотниц за московской пропиской и наследством? Вам, а главное, ему, это надо? Вы вдумайтесь: в семь лет этот дурачок готов бежать за любым, кто пообещает ему тир с настоящим пистолетом! Да такого похитить — раз плюнуть. Вы хотите всю жизнь над ним трястись? Или все-таки позволите нам воспитать из него мужика, который в воде не утонет, и в огне не сгорит? Пока у меня есть все основания отказать вам — прием в интернат уже закончен! Но я предлагаю вам оставить его у нас!