Олег Приходько - Личный убийца

Двое подъехали на автомобиле «Шкода», о котором предупреждал Решетников: именно этот автомобиль волочился за Каменевым.

Их узнали сразу — по Нелединским снимкам — и сразу повели. Засада пришла в боевую готовность: на связь с Богдановичем никто не выходил, Аден ему запретил снимать трубку и отпирать дверь, а значит, проникнуть в его квартиру они смогут, лишь взломав дверь, и тем самым дадут основания для захвата.

Двое прошли по двору неторопливо, словно приехали на обеденный перерыв домой; только специалисты могли разгадать, что крылось за их расслабленной походкой.

Вадим Фролов с беспечным видом сел в кабину мусоровоза и, огибая детскую площадку, стал выезжать со двора. Больше никто в поле зрения Мамонта и Удода не попадал, они ничего не заподозрили и вошли в подъезд. Поднялись по лестнице пешком. Бесшумно ступая, подошли к двери квартиры Богдановича, прислушались. Удод вынул из кармана отмычку; Мамонт приготовил бесшумный пистолет… В душевой лилась вода, это придало им уверенности — не услышит. На то, чтобы справиться с замками, понадобилась минута. Цепочка в приоткрывшейся двери тоже не стала серьезной преградой…

— Ни с места!!! — вылетели собровцы из соседней квартиры.

— Руки! Руки за голову! — посыпались остальные сверху.

— На пол! На пол! Руки!..

— Лежать!!!

Ровно через пять секунд оба — и Мамонт, и Удод — были обезоружены и уложены, на их запястьях защелкнулись наручники, из карманов вынуто все содержимое; на шестой секунде группа захвата ворвалась в квартиру Богдановича (еще удумает выброситься из окна!), и он также был уложен на пол лицом вниз — в самом что ни есть натуральном виде, голеньким, только что из-под душа.

— Богданович! Вы знаете этих людей? — спросил Илья Муровец, руководивший операцией.

Богданович тупо молчал, и тогда здоровенный собровец приподнял его за волосы и бросил в угол, развернув к Долганову:

— Отвечать! Быстро!

— Нет!..

— А зачем они пришли сюда, знаете?

— Нет!..

— И не догадываетесь?! — Долганов присел возле него, рассматривая диковинный «ПСС». — Это что? Бесшумный пистолет?

— Не знаю!

— Привет, гнида, — раздалось от порога. Решетников, держа такой же пистолет за ствол, протянул его Долганову: — Да брешет он, я сегодня у него изъял точно такой же.

— Откуда у вас вооружение спецназа ГРУ, Богданович?! Да не молчите вы, себе же хуже делаете! Неужели вам не понятно, что эти люди пришли вас убить?

— И что послал их твой дружок Аден, — добавил Решетников, грозно нависнув над трясущимся Богдановичем. — Дать тебе послушать пленку разговора с Аденом из машины или вспомнишь сам?

Слова тонули в грохоте. В комнату ввели понятых, и теперь шерстили квартиру вдоль и поперек — выдвигали, выворачивали ящики в шкафу, столе, вытряхивали чемоданы, сметали на пол барахло с антресолей на кухне, переворачивали мебель…

— Как твоя фамилия?! — пнул ботинком собровец Удода.

Тот выматерился.

— Понятно. А твоя?

Мамонт сплюнул на пол и отвернулся.

— Кто тебя послал?! Отвечать!

— Да пошел ты!..

В квартиру вошел Кокорин.

— Затянулся наш пикник, — хмуро сказал вместо приветствия. Лицо его было землистого цвета от усталости. — Дайте ему штаны, что ли. Смотреть противно.

Трясущимися руками Богданович натянул на мокрое тело брошенные кем-то брюки, застегнулся.

— Сядьте, Богданович! — приказал Кокорин, и сам сел на придвинутый милиционером стул. — Давайте все-таки исходить из здравого смысла. Если бы не Решетников, вы бы уже лежали в ванне, наполненной вашей кровью. Коль скоро Аден решил вас убрать, значит, у него были на то причины. Будете вы говорить или нет — все равно мы докопаемся до истины, речь теперь идет только о том, сделаете вы признание добровольно или под давлением улик.

— Да отпустите вы человека, Алексей Михайлович, — сказал Решетников. — Пусть себе идет на все четыре стороны!

Богданович покосился на окно.

— Не смотрите туда, Леонтий Борисович, мы вам выброситься не позволим.

— Товарищ майор!..

Несколько лакированных паркетин, скрепленных снизу рейками, оказались крышкой тайника. Короткоствольный мини-«узи», пара гранат «Ф-1», пачки долларов в банковских упаковках, завернутые в целлофан, гражданский и заграничный паспорта на имя Савельева Алексея Владимировича извлекались из-под пола и ложились на круглый стол.

— Понятые, подойдите сюда!..

Щелкнул затвор фотоаппарата, мелькнула вспышка.

— Кто послал, я спрашиваю?! — зло повторил Долганов.

— Аден, — первым понял Удод, что запираться бессмысленно.

Мамонт рванулся к нему, зарычал от злости, но собровец сбил его с ног, придавил к полу.

— Лежать!

Вскрикнула испуганно женщина из понятых.

— Зачем послал?!

— Этого… пришить…

— Сволочь, — прошептал Богданович, — какая же он все-таки сволочь!

— А вы думали, что имеете дело с порядочными людьми? — усмехнулся Кокорин.

— Где Рудинская, Богданович? — спросил Решетников.

— Не знаю…

— Где может скрываться Аден? Есть у вас в Москве гостиница, явочная квартира, блатхата?.. Думайте! Где, кроме офиса «Раунда» на Большой Оленьей, и Белой Дачи?.. Быстро!

— Не знаю, — по растерянности Богдановича чувствовалось, что он действительно не знает, во всяком случае, готов помочь. — Базы… стадион в Ромашкове?..

— Там нет! Еще?!.

— Учебно-тренировочные базы «Раунда»… я не знаю, кроме как в Белощапове…

— Там, где вы устраивали охоту на людей? — поднес к его глазам фото с трупом Решетников.

— Я не… я не убивал! — замотал головой Богданович. — Это вот они…

— Врешь, падла! — прохрипел Удод. — Врешь!

— Зачем же вам столько оружия?

— Думай, думай, гнус, где искать Рудинскую?! — Решетников чувствовал, что он на пределе.

— Мы внесем в протокол как содействие, это зачтется на суде, — пообещал Кокорин. — Больше ничего обещать не могу. Еще адреса?

— У Грэма на даче…

— У кого?

— У Напрасникова. Мы там собирались иногда.

— Где это? Быстрее!

— По Рублево-Успенскому, в восьмидесяти километрах, Зудино… справа от шоссе, номер дома не помню…

— Ты знаешь где?! — наседал Долганов на Удода.

Тот кивнул.

Мамонт стал биться головой о пол. Зазвонил телефон.

— Тихо! — крикнул Долганов. — Будем снимать? Решетников и Кокорин переглянулись.

— Нет, не будем, — почему-то вполголоса ответил Кокорин.

Телефон продолжал звонить минуту. Потом звонки прекратились.

— Берите его! — кивнул Кокорин на Удода. — В машину — и в Зудино. А этих двоих — в сизо, я там с ними поговорю!

«Рудинская… Рудинская… Они хотят найти Рудинскую… После того, как у них оказались фотографии, никакого значения она уже иметь не может. Рудинская… Нет, это провал, определенно провал!.. Пошли к черту! Пусть разбираются сами», — напряженно думал Аден, перебирая документы в сейфе: часть из них он откладывал в папку, часть выбрасывал в мусорную корзину.