Сергей Бакшеев - Невеста Аллаха

Григорьев вздохнул и вызвал Юрия Буркова, единственного сотрудника, которого ему оставил генерал.

– Что у нас по линии МВД? – спросил он старшего лейтенанта, когда тот вошел в кабинет.

– По какому вопросу?

– Да все по тому же! – взвился полковник. – Мы по вчерашнему делу продолжаем работать!

– А-а, – разочарованно протянул старший лейтенант.

– Ты можешь выражаться яснее? – перебил Григорьев.

Юрий Бурков вытянулся:

– В милицию поступают звонки граждан о якобы заложенных бомбах и сообщения о местонахождении террористки Гузиевой.

– Почему якобы?

– Спецгруппа выезжает. Информация не подтверждается.

– И часто бдительные граждане наблюдали исчезнувшую Айзу Гузиеву?

– Четыре раза. Все – вчера вечером или ночью.

– Ну, понятно. В темноте лучше видно.

– Был еще пятый звонок сегодня утром. Но звонивший в последний момент передумал предоставить информацию.

– С чего это вдруг?

– Обиделся, что денег за это не предусмотрено.

– Х-м. Серьезный подход. – Полковник погрузился в раздумья. – Знаешь что? Дай-ка мне послушать этот разговор.

Через десять минут, трижды прокрутив записанный телефонный звонок Виктора Червякова в милицию, полковник дал старшему лейтенанту поручение:

– Адрес, с которого шел звонок, установлен?

– Это не проблема.

– Найди мне этого меркантильного товарища. Срочно. Где бы он ни был. Я хочу с ним побеседовать.

– Вот куда я хотел тебя привезти. Отсюда лучше всего видна Москва.

Андрей Власов и Айза Гузиева стояли на смотровой площадке Воробьевых гор, облокотившись о широкие каменные перила. Внизу за кронами деревьев виднелась река, за ней мощный овал Олимпийского стадиона. Солнечные лучи стремились рассеять легкую дымку над большим городом.

– Красиво, – Айза во все глаза смотрела на панораму Москвы с блестящими куполами соборов, шпилями сталинских высоток и бесконечными прямоугольниками зданий. – Надо запомнить. Может, больше не увижу.

– Еще вчера ты хотела… – собрался пошутить Андрей, но вовремя осекся.

Рядом раздался хлопок пробки из-под шампанского и веселые голоса. Несколько свадебных компаний фотографировались и распивали вино из пластиковых стаканчиков. Шипучая пена лилась через край, молодежь смеялась. Их исподтишка фотографировали японские туристы и причмокивали, будто попробовали что-то вкусное.

– Как много невест, – удивилась Айза. – Почему они приезжают сюда?

– Ты сама сказала – здесь красиво. Сегодня среда, а ты бы видела сколько свадеб тут бывает по пятницам и субботам.

– Какое платье! – Айза, раскрыв рот, смотрела на красивую невесту. – У меня никогда не будет такого платья.

– Будет. Обязательно будет! Каждая девушка должна стать невестой.

Айза потупилась:

– Только не я.

– Глупости. Подожди.

Андрей отбежал к лоткам с сувенирами. Когда он вернулся, в его руках была гроздь ярких воздушных шаров. Они были похожи на огромный невесомый букет. Он вложил пучок веревочек в ладонь девушки. Айза, задрав подбородок, стояла под зонтом из разноцветных шариков, щурилась и серьезно разглядывала их. Шары игриво терлись друг о друга и поскрипывали.

Пальцы девушки разжались. Шары сначала раздвинулись, словно им было тесно, и, почувствовав свободу, плавно устремились ввысь. На губах девушки ожила улыбка. Она долго провожала шары взглядом, пока яркие точки не исчезли в голубом небе.

Отвернувшись, она протерла глаза под солнцезащитными очками. На лице вновь проступила озабоченность:

– А сколько сейчас времени?

– Около двенадцати. До поезда еще долго.

– Я хочу посмотреть метро. Центральные станции. Говорят, они похожи на музей.

Власову эта идея не очень понравилась. На каждой станции имеются камеры наблюдения, и милиция наверняка усилила бдительность. Девушка почувствовала его нерешительность, дотронулась до руки, прильнула:

– Пожалуйста, я очень прошу.

Взгляд Андрея невольно скользнул в разрез на груди девушки. То же платье, те же духи, что у Светланы, и похожая родинка на шее. Отказать было невозможно.

– Хорошо, только обещай во всем меня слушаться. И не снимай очки.

Айза благодарно кивнула.

«И я спасу тебя», – хотел добавить Андрей, но слова комом застряли в горле. Дело не в словах, мысленно оправдал свою нерешительность Власов. Если можешь, надо действовать, а не ждать, как в те дни, когда в опасности была Светлана.

Андрей вел машину к метро и в сотый раз вспоминал ужасные дни «Норд-оста».

Топтаться около захваченного Дворца культуры казалось бессмысленным, и Власов маялся дома.

К вечеру какое-то смутное раздражение стало овладевать им. Он не мог смотреть новости. Все телеведущие казались ему тупыми, политики равнодушными, а деятели культуры циничными. Телеканалы показывали и говорили одно и то же. Раздражение переходило в злость. Почему никто ни черта не делает? Почему людей не спасают? Сколько можно ждать? Где наши хваленые спецслужбы?

От сердца тупой болью поднималась и разрасталась ненависть. Гнойная опухоль ненависти оттеснила все другие чувства. Она душила и терзала уставшее тело и воспаленный мозг.

Если бы сейчас ему предложили стать палачом, он бы, не задумываясь, расстрелял всех террористов. И самодовольных небритых бойцов, и робких сестер с замотанными лицами. Всех! Возможно, только это принесло бы ему облегчение.

Власов вспомнил, как раньше в Чечне постоянно видел злые лица мальчишек и испуганные взгляды девчонок. И вот они выросли. Они уже в Москве. В их руках оружие и взрывчатка. И жизнь любимого человека. Сейчас он жалел, что не убил тогда никого из них. Тогда они были в его власти, а теперь они диктуют условия.

Рука то и дело выхватывала пистолет, побелевшие пальцы нервно сжимали широкую рукоять, глаз сквозь прицел искал жертву. Так хотелось увидеть врага и разрядить в него оружие.

После службы на Северном Кавказе волны непонятного раздражения иногда захлестывали Власова, и тогда он мог сорваться из-за пустяка. После одного такого беспричинного срыва Света и рассталась с ним. А несколько дней назад, опять же из-за вспыльчивости, Андрей потерял неплохую работу.

Когда мать позвала ужинать, Андрей наорал на нее и закрылся в комнате. Со злости он метнул кинжал в дверь. Острый клинок глубоко вошел в дерево. Руки еще помнят, удовлетворенно подумал он.

Заснуть в этот раз Андрей не смог. Ночью он опять поехал к злополучному Дворцу культуры с вывеской «Нордост». Его ненависть требовала выхода. Он хотел проникнуть в здание, чтобы убить хотя бы одного террориста. Ему нужна была жертва.