Лев Константинов - Удар мечом (с иллюстрациями)

— Все поняла?

Он подошел поближе, чтобы видеть ее лицо. В глазах учительницы не было слез, не было и ненависти — смотрели трезво, как смотрит человек, уверовавший в силу другого человека. Стасю это понравилось: «расчетливая».

— Что надо делать? — спросила Мария. Потом вдруг опять вспыхнула, бросила зло: — А эту ночь я тебе припомню!

— Вот это другой разговор! — Стась облегченно вздохнул, пошутил: — Будут у нас еще ноченьки впереди, рассчитаешься.

Телохранитель тоже усмехнулся. Нарочитая, настороженная дрема спала с него, он захлопал по карманам, нащупывая кисет.

Стафийчук долго и подробно инструктировал Марию. О средствах связи, опознавании его людей, которые будут приходить, о том, что надо делать, если возникнет срочная необходимость связаться с ним. Под конец, вспомнив, заулыбался:

— Рассказывали мне, как ты лекцию читала… Талант! Говорят, даже старики заслушались. Правильно! От комсомола не отрывайся, все их поручения выполняй — чтобы никаких подозрений. Нас можешь лаять и хаять как вздумается — не убудет. За колхоз агитируй, лекции читай — надо, чтобы тебе верили…

На прощанье опять не удержался от патетики:

— Придет время, и твое имя прогремит по всей Украине. Лучшие сыны народа будут произносить его с благоговением…

Телохранитель притушил цигарку и смачно плюнул на пол. Стась покосился на него неодобрительно и деловито, буднично закончил:

— Мы назовем тебя Зоряной. Сам кличку для тебя выбрал.

…С этой ночи легла тропка между домом Марии и лесом. Приходили люди Стася, передавали поручения проводника, учили Марию «тайнам» лесной борьбы. О разном говорила с ними учительница: о жизни в лесу, о прошлом, иногда расспрашивала о проводнике. Лесные «инструкторы» благожелательно — Стась предупредил, чтобы были внимательными к только что завербованной учительнице, — удовлетворяли ее любопытство. Конечно, не вдаваясь в особые подробности. Смеялись: «Видно, понравился тебе наш проводник…» Один расскажет одно, другой — другое…

Стась к обучению Марии отнесся весьма ответственно. В его планах она занимала важное место, потому и не жалел ни сил, ни времени. Радовался про себя: «Добрый курьер выйдет из этой дивчины». Иногда тоже сбрасывал вечную подозрительность и вспоминал прошлое. Мария умела слушать, восхищенно ахала, когда повествовал проводник о своих «подвигах», сокрушенно вздыхала, если речь заходила о лишениях. Кажется, она окончательно примирилась со своей участью.

«Сообщаю некоторые сведения о проводнике. Станислав Омелькович Стафийчук (псевдо [5] Псевдо — псевдоним, подпольная кличка у бандеровцев. — Ярмаш), 1914 года рождения, из семьи греко-католического священника. Рано, в возрасте 15 лет, примкнул к бандеровско-националистическому движению. Получил образование во Львове, недолго учительствовал в Зеленом Гае. Исчез из Зеленого Гая в 1935 году. Некоторые его сообщники утверждают, что он отправился в Берлин, для обучения в Центральной академии ОУН. В период раскола [6] Имеется в виду борьба за власть в ОУН между Мельником и Бандерой. Мельник, который возглавлял ОУН, недостаточно поворотливо выполнял приказы гестапо. Бандера с кучкой приближенных и с помощью все того же гестапо подготовил «переворот» и захватил власть в ОУН. В преддверии войны гитлеровцы наводили «порядок» среди своих прихвостней. решительно поддерживал Бандеру, с которым лично знаком. На Украине вновь появился в 1941 году. Командовал сотней УПА. Принимал участие в расправе над крестьянами села Старого и в других карательных акциях бандеровцев против мирных жителей…

Мария действительно предупредила банду об облаве. Вот как это было. Шел урок. Мария не спеша диктовала условия задачи. Белоголовый хлопчик топтался у доски.

— Пиши, Васылько: в селе пятьдесят крестьянских дворов и пять хуторов. Пятьдесят дворов имеют наделы по три гектара. У хуторов по пятьдесят гектаров. Требуется узнать, сколько пахотной земли в среднем приходится на двор и сколько гектаров земли будет в колхозе, если крестьяне решат его создать…

Васылько стучал мелом, выписывая цифры, раздумывал над сложной задачкой. А Мария между тем думала о своем. Связной от Стася приходил дня три тому. Поручение принес мелкое, не стоящее того, чтоб из-за него ноги бить. Скоро ли Стась сочтет «обучение» оконченным? Все проверяет…

— Значит, так: перемножаем три на пятьдесят и пять на пятьдесят, потом все складываем… — Васылько вдруг перестал писать и понимающе протянул: — Эге, так в нашем селе землю еще в прошлом году поделили. Мария Григорьевна, это про нас задача, да?

Мальчик доверчиво, ясными глазами смотрел на учительницу.

— Молодец! А теперь узнай, сколько будет земли в колхозе…

— Моя ненька не хочет в колхоз вступать, — подняла руку Наталка Максимчукова. — С татом весь вечер спорят и спорят…

И весь класс принялся живо обсуждать вопрос, чьи родители уже вступили в колхоз, а чьи нет.

Васылько тем временем аккуратно выписывал цифры:

— У колхоза будет четыреста гектаров пахотной земли…

— Ого! — удивились ребята. — Добре хозяйство…

— Есть колхозы, у которых и по восемь и по десять тысяч гектаров, — сказала учительница.

Дверь тихонько приоткрылась, в класс заглянул Иван Нечай, поманил Марию. Он сообщил, что сегодня ночью организуется облава на банду. Все комсомольцы Зеленого Гая будут принимать в ней участие. Сбор в десять часов в сельсовете. Иван был возбужден, спешил.

— Ну что ж, желаю удачи!

— А вы разве не пойдете? — удивился Нечай. Мария смущенно улыбнулась, развела руками.

— Ну какой из меня вояка? Я и винтовку в руках не держала. Только мешать буду. Да и к завтрашним урокам готовиться надо…

Инструктор райкома, слушая, хмурился все больше и больше.

— Вы неправильно понимаете свои задачи на селе, — резко сказал он. — Если думаете, что на современном этапе классовой борьбы учитель может остаться в стороне, то глубоко ошибаетесь, уважаемая Мария Григорьевна!

Густой румянец медленно заливал лицо Марии, пятнами перекидывался на шею. Эти пятна — расплывчатые, крупные — вызывали жалость. «Неженка, мамина доця», — презрительно подумал Нечай.

— Так я и рада бы с вами… Но не гожусь я для таких дел. Еще отстану где, вам же морока… — оправдывалась Мария.

Девушка вертела в руках мелок. Пальцы покрылись белой мукой. Тоненькие пальчики с синими пятнами от чернил. И вся она: хрупкая, в белоснежной блузке, утонувшая в огромных сапогах — прошли весенние дожди, и дороги поплыли лужами, — производила впечатление неприспособленности, вызывала жалость.