Михаил Серегин - Божий одуванчик

.

Илья, с трудом разлепив ссохшиеся губы — вероятно, он думал, что молчание погубит его безвозвратно, — выдавил:

— А Осокин? Он… вязальной спицей…

— О… Осокин — это совсем другое. Тут рука господня. Все получилось как нарочно… Я задержалась у подруги и потому решила не ехать домой, а переночевать в пустой квартире моей внучки… и во дворе встретила его. Он был страшно пьян… ругался. Вспомнил, что именно в этом доме жила Лена. Он не знал, что это моя внучка.

И осквернил ее имя… Мне пришлось убить его.

— Суровое лицо Анны Кирилловны с мелкими морщинами у глаз, на лбу и у рта внезапно разгладилось и просветлело:

— Убила прямо тем, что оказалось под рукой. Вязальной спицей. А если бы не было спиц, то я бы убила его голыми руками… У меня хватило бы силы, поверь мне.

Илья поверил… Нельзя было не поверить.

Потому что не было ничего страшнее, чем зрелище этой сухой, высокой пожилой женщины с осанкой гордой польской княгини, смотревшей на него в упор неподвижными стальными глазами, в которых без труда можно было прочитать смертный приговор.

— Потом я испугалась, — продолжала она. — Нет, не того, что меня поймают, потому что Осокина я… уничтожила, оставив много улик. Я испугалась, что не успею наказать тебя. Последнего. Тем более я узнала, кто твой дядя.

Ледовской негромко кашлянул.

— И тут я узнала об Александре. Я видела его и раньше… с Леной… он даже приходил ко мне с ней. Но только два дня назад я узнала, что он любил ее и готов расквитаться с ее убийцами.

— И я расквитался, — отозвался Ледовской. — Только Фокин не дал тебе почувствовать, как хороша была моя пуля.

— И зачем вы все это мне рассказываете, если все равно убьете? — пробормотал Илья.

Анна Кирилловна долго молчала. А потом произнесла:

— Ты знаешь… Ко мне домой недавно приходил один человек. Мне кажется, сейчас, в наше время, таких людей осталось очень мало.

В нем чувствуется настоящее достоинство. И этот человек… словом, он похож на тебя. И все то время, когда я говорила с тобой, мне казалось, что я исповедуюсь этому человеку. Мне есть в чем исповедаться. И я думаю, что ему было бы что сказать мне. Тем более что он занимался тем, что искал меня.

— Искал вас? — прохрипел Илья.

— Вернее, он искал убийцу твоих… язык не поворачивается называть этих людей друзьями.

Я сказала ему, что истина непременно проявится. Ее не скроешь, как не скроешь солнце в кармане. Я рассказала ему старинную легенду про Ивиковых журавлей, и он понял меня.

Анна Кирилловна закрыла глаза и добавила почти шепотом:

— И почему-то мне показалось, что он уже тогда понял, кто виновен в гибели тех мальчиков…

Анна Кирилловна закрыла лицо руками, и внезапно до Ильи донесся сухой выкрик:

— Нет, хватит… я больше так не могу! Нельзя же подменять собой… бога…

Дедовской посмотрел на нее с откровенным беспокойством и спросил:

— Анна Кирилловна… как вы? Ну… зачем же так? Разве он стоит того?

Самойлова долго не отвечала. Когда же наконец она оторвала ладони от лица, ее лицо было зеленовато-серым, а из прикушенной губы сочилась кровь.

— Ты знаешь, кто был тот человек? — спросила она у Ильи деревянным голосом.

— Ка-кой? А… знаю… знаю.

— Ну так кто? — с нажимом спросил за преподавательницу академии Александр Данилович, который, по всей видимости, и так знал ответ на этот незамысловатый вопрос.

— Наверно, это был мой брат… Владимир.

— Да, я так и думала, — выдохнула Анна Кирилловна. — Как жалко. У такого человека, как Владимир Антонович… и такой брат.

— Да яблоко от яблони недалеко падает, — сказал Дедовской. — Этот парень, Владимир Свиридов, был и у меня. Я сначала не хотел верить, а потом навел справки и убедился, что невероятное стало очевидным.

— О чем вы, Саша? — недоуменно произнесла женщина.

— Дело в том, что этот милейший человек, Владимир Антонович Свиридов, до того, как он стал работать в детективном агентстве «Донар», состоял в федеральном и международном розыске и только недавно вернулся в Россию из-за рубежа, где жил на протяжении последнего полугода.

— Так он что… из проворовавшихся «новых русских»? — медленно произнесла Самойлова.

— Да нет. Хуже. Киллер. Наемный убийца.

Причем, по свидетельству спецслужб, один из лучших на всем пространстве бывшего Союза.

Анна Кирилловна повернулась к Илье.

— Это… правда?

— Я мало что знаю о нем, — быстро сказал тот. — У него действительно были проблемы с органами. Но… я работал в Москве.

— Что же сейчас делаешь в Питере на первом курсе института? — насмешливо спросил Дедовской.

— Я… прогорел.

— Ладно, — холодно проговорил Александр Данилович, — с вашего позволения, Анна Кирилловна, я завершу то, что мне помешал сделать Фокин.:, Ноги Ильи подогнулись, потому что Дедовской взял со стола пистолет и, махнув на дверь, произнес:

— На выход, падла! Скажи спасибо Анне Кирилловне… Она на полчаса продлила твою жизнь.

— Саша! — произнесла неожиданно Анна Кирилловна. — Саша, не надо. Пусть он идет.

Я не могу. Слишком много смертей… Такие молодые, и так легко умирают. Я больше не могу.

Ради всего святого, Александр… Если и лучшие люди оказываются наемными убийцами, а я, всегда мнящая себя не запятнанной ничем, стала сама убийцей… Если этот век вложил мне в руки орудие смерти, то пусть… пусть он идет.

Лицо ее исказилось, выдавая горчайшую душевную муку, неумолимо перерастающую в физическую боль. Анна Кирилловна повалилась набок, она схватилась за сердце.

— Анна Кирилловна! — крикнул Ледовской.

— Ничего, Саша… я в порядке. Пусть он идет. Что он сделал, бедный мальчик? Он и так уже перенес… Кто я такая, чтобы судить его…

Бог ему судья.

— Бог богом, а вот ваш так называемый бедный мальчик прямо от нас пойдет в прокуратуру, и тогда судить нас уже будут не на небесах, а в куда более земном месте, о котором вы, вероятно, слыхали, Анна Кирилловна, — с жаром произнес риэлтер. — Место это именуется следственным изолятором… и я согласен попасть прямиком в ад, чем еще раз очутиться в СИЗО!

— Мне все равно…

— А мне — нет! Анна Кирилловна… взявшись за гуж, не говори, что не дюж! Если вы отказываетесь от… от мщения, то пусть кровь этого человека падет на мою голову! Ничего… у меня тут десять человек народу, откопаем такую знатную могилку, что разве что археологи через триста лет найдут! Арриведерчи!

Вместо ответа Анна Кирилловна застонала, лицо ее начало приобретать синюшный оттенок, а на лбу и висках выступил липкий пот.

Ледовской лихорадочно схватил ее под руки и, выхватив сотовик, заорал в трубку:

— От сердца что-нибудь быстро! Валидол, корвалол… что там еще есть, я не…

Он не видел, как за его спиной Илья Свиридов молниеносно вскочил с ковра и одним длинным прыжком дотянулся до пистолета, лежавшего на столе…