Максим Окулов - БОМЖ Вера

— Но кто же… Кто же там? На набережной? Проклятая бомжиха! Ты обманула меня! Я заставлю тебя вернуть все! Все до последней копейки! — Я начал хватать тарелки и бить их об пол. — Все! Все бабки, этот поп, дети! Пельменная, блин! Гадство, гадство, гадство!

Вовка набросился на меня и скрутил. Я сидел на стуле, тело тряслось мелкой дрожью. Телефонный звонок заставил меня вздрогнуть.

— Алло, — ответил я хмурым тоном.

— Анатолий, это вы?

— Да я, Алла. — Я узнал медсестру, которая сегодня брала у Пашки кровь.

— Анатолий, это невероятно, но, похоже, я перепутала пробирку с анализом Паши.

— То-есть как?

— Ну, понимаете, пробирка с его именем, я помню, как сама ее подписала у вас дома, но в ней вот кровь здорового ребенка. Так не бывает.

— А… А вдруг, это его кровь?

— Анатолий, тогда случилось чудо. Но давайте лучше мы перепроверим. Вам будет удобно, если я подъеду завтра с утра?

— Да, конечно, Алла, приезжайте. Вы же знаете, я всегда рад вас видеть.

— Знаете, мне тоже приятно у вас бывать. — Я невольно улыбнулся, вспомнив круглое, слегка полноватое лицо медсестры с забавными ямочками на щеках.

Скрипнула дверь в детской. Я вздрогнул. В последнее время Пашка вставал только с моей помощью. На пороге кухни показался сын. Он был все еще бледен, но на щеках проступил еле заметный румянец. И главное! Он стоял! Сам! Да, его слегка покачивало, но он стоял!

— Папочка! Я больше не буду болеть!

— Это здорово, сынок! А что случилось?

— Ко мне дедушка приходил.

— Дедушка? Сюда к нам домой?

— Да, когда я спал.

— Какой дедушка?

— Я его не знаю, такой седой, сгорбленный, с палочкой. Он очень добрый. Взял меня за ручку и сказал, что я больше не буду болеть. И велел идти к папе и сказать.

— П-а-а-а-а-а-ашк-а-а-а-а-а!!!!!!!!!!! Здоров! Ты здоров!

Я бросил последний взгляд на водную гладь реки, сел в машину и поехал в сторону Киевского вокзала. Сегодня был выходной день, Пашка остался дома. Я его заинтриговал, сказав, что на обед у нас будет одна гостья, которую он знает, но я не скажу кто она. Сын все выпытывал, кто же это, но я сдержал слово, не выдав тайны. Предварительно загрузив багажник продуктами и напитками, я заехал на Киевский вокзал за цветами и помчался домой. Крылья… За моей спиной выросли крылья! Господи, какое же оно бывает сладкое — счастье!

— Папочка, папочка! Ну расскажи, кто к нам сегодня придет? Дядя Володя?

— Не скажу! Сказал, не скажу, так и сделаю. Пойдем, поможешь прибрать продукты в холодильник.

Зазвонил мобильник.

— Да, Настасья, свет Георгиевна, слушаю!

— Анатолий Евгеньевич, тут отец Василий безобразничает!

Звонила шеф-повар нашего ресторанчика.

— И что же хочет наш протопоп?

— Да почти все пельмени решил забрать. У него завтра благотворительная трапеза.

— Ну и отдай, Настен!

— Так мы по миру пойдем!

— Настена, Настена! Вот учу тебя, учу! Мы по миру пойдем, если не дадим, поняла?

— Поняла, отдаю. Все одно за бюджет вы отвечаете.

— И то верно!

Только я положил трубку, раздался звонок в дверь.

Пашка бросился первым. Он открыл дверь и отступил назад. Лицо его было обескураженным. На пороге стояла медсестра Алла.

— А… Тетя Алла, зд-равствуйте.

— Привет, Пашуль! — Алла потрепала сына по густой шевелюре.

— А вы мне будете кровь брать?

— А ты испугался? — Алла присела и, обняв Пашку, прижала к себе. — Нет, Пашуль, сегодня анализы отменяются.

Мы сели за стол. Повисла неловкая пауза. Я все же решился.

— Пашуль, тут такое дело. Мы вот с тетей Аллой решили… Как тебе сказать… Решили жить вместе, понимаешь?

Пашка смотрел на нас круглыми глазищами.

— Пашенька, мы с твоим папой решили пожениться, — Алла поддержала меня, — и спрашиваем тебя, ты не будешь против?

— А вы будете моей мамой?

— Если ты согласишься, — Алла говорила серьезно.

— А уколы делать будете?

— Только если будешь болеть! — Алла улыбнулась.

— Тогда согласен! — Пашка выскочил из-за стола, обежал вокруг и встал между нами, заботливая мамина рука обняла сына, а я обнял их обоих, защищая и оберегая от всех горестей этого жестокого мира.

8 сентября 2009 года, Москва

26 июля 2010 года, Пафос, Кипр.

Евангелие от Луки, глава 19, стихи 2–10.