Петр Катериничев - Любовь и доблесть

Крик был пронзительным и резким. Олег принял его за крик раненой птицы; он поднял голову, но вместо далекого морского неба увидел ажурную крону дерева.

– Не-е-ет! Пустите! Не хочу!

Девчонку держали двое, заломив ей руки за спину и уложив грудью на капот машины. На ней остались только трусики и кроссовки. Стриженый верзила ухмыльнулся:

– Заткните ей пасть! Не хочет она... Кто девочку ужинает, тот ее и танцует... – гоготнул. – Пониже наклоните, – и одним движением порвал трусики и сдернул их.

Отступил на шаг, лакомо облизал губы:

– Ну надо же краля, а, Сазон? Просто конфетка! «Резинка» у кого есть?

– Да ладно, Хыпа, зараза заразу не берет, – хрипло отозвался Сазон. – Начинай уже, очередь ждет!

– Не-е-е-ет!

Крик девчонки был пронзителен. Данилов выругался про себя, – дура, подобрали, видно, покататься, тогда зачем садилась, зачем выпивала? Чего теперь орать? Он чуть привстал на локте, произнес:

– Ребятки, вы бы ласкою, что ли, а?

Хыпа обернулся:

– Че-го?

– По-моему, девочка не хочет.

– Ты чего, доходной? Лежи ветошью, понял? Пока мы добрые!

– А что, бываете злые?

– Че-го? – Хыпа оглянулся на Сазона. – Что это за петух драный, а, Сазон?

– Фильтруй базар, сявка! – резко ответил Олег. На секунду Хыпа смешался, окинул взглядом Данилова, но не заметил ни единой росписи.

– Понты гнешь, петушок? Ну ты допросился, сейчас Манькою станешь.

– Может, его к дереву прибить, Хыпа? Чтоб не отсвечивал? – подал голос второй подручный.

– Это дело, Мося. За базар отвечаешь?

– А то.

– Иди прибей. – Хыпа нехорошо прищурился, глянул на Подельника. – Помочь?

– Справлюсь.

Квадратноголовый Мося выпустил руку девчонки, заглянул в открытую дверцу машины, порылся в бардачке и секунду спустя уже шел к Данилову, неловко переваливаясь. В руке его был зажат молоток. В другой – гвоздь.

Данилов вздохнул несколько раз скоро и глубоко, медленно выдохнул, промямлил, стараясь выглядеть испуганным:

– Ребята, вы чего, я же шутил...

– Ты уже дошутился. И чего тебе не лежалось? – Мося глядел пьяно, глумливо. Оскалился:

– Не бойся, я тебя не больно прибью.

Он подошел, стал напротив, замер, то ли примериваясь, то ли стараясь продлить предощущение чужой боли.

Олег смотрел в землю, постаравшись расслабить все мышцы. Начало движения он даже не почувствовал – ощутил. Молоток, описав короткий полукруг, несся прямо в ключицу; Олег отклонился чуть назад, удар «провалился», Данилов легонько ткнул противника костяшками по запястью, рукоять выскользнула из руки, и молоток тяжело упал в песочную пыль. Удивиться своему промаху Мося не успел:

Данилов коротко ударил в точку над верхней губой, и противник, дернув головой, рухнул на месте как убитый.

– Пожелания? Аплодисменты? – натянуто улыбнулся Олег.

Хыпа побелел лицом и пущенным из катапульты камнем ринулся на Данилова. На короткий встречный удар он нарвался, как бык на оглоблю; Олег шагнул в сторону, и бесчувственное тело грузно рухнуло в пыль.

Сазон, короткими шажками обходивший Данилова справа, желая помочь вожаку, замер на месте, но отступать было поздно: убежать он бы уже не успел. Щелкнуло лезвие выкидного ножа, Сазон, наступая, отмахнул им раз, другой... Искра страха, какую Олег заметил в глазах парня, быстро истаяла, уступая место привычной уверенности. Сазон приблизился, сделал ложный выпад левой, ловко перехватил нож обратным хватом и молниеносно нанес удар. Олег поймал руку на захват, рванул вверх, поставил локоть на излом; крик боли взорвал тишину;

Данилов коротко, без замаха, ударил Сазона в основание черепа, и тот затих.

Олег натянул джинсы, кроссовки, захлестнул шнурки и пошел к автомобилю.

Девчонка, щурясь, смотрела на него, а когда он подошел, взвизгнула вдруг:

– Не хочу! – и маханула рукой, как кошка лапой, целя ногтями по глазам.

Олег легко поймал руку, перехватил, одним движением развернул девчонку к себе спиной, толкнул к реке.

– Нет! – снова крикнула она, но поперхнулась от нового сильного толчка в спину и упала на песок.

Олег подхватил ее под живот, словно котенка, вошел в реку и опустил в по-весеннему холодную воду. Девчонка погрузилась с головой, вынырнула, хрипя и отплевываясь, Олег толкал ее снова и снова, пока она, испуганная, наглотавшаяся воды, не залепетала:

– Хватит, хватит, ну пожалуйста, не надо...

– Не надо – так не надо, – пожал плечами Олег и не оборачиваясь побрел к берегу. Подошел к машине и вдруг резко ударил в ветровое стекло, вложив в этот удар всю сдерживаемую даже во время драки ярость. Удар был столь силен и скор, что стекло не развалилось: кулак просто пробил в нем дыру, от которой во все стороны заветвились паутинкой трещины.

– Эй... – Девчонка стояла по колено в воде, мокрая, замерзшая, неловко прикрывая ладошками низ живота...

И тут Олег словно впервые заметил и ее наготу, и то, как она хороша...

– Эй... Можно... можно я выйду уже? – попросила девчонка, клацая зубами.

– Выходи, – пожал плечами Олег.

Хмель, похоже, еще бродил тяжкими волнами в ее голове, но Олег заметил: взгляд заметно прояснился.

– А ты не будешь...

– Приставать?

– Да. И драться.

– Нет. На сегодня хватит.

Девочка, все так же прикрываясь руками, вышла на берег, хлюпая промокшими кроссовками, наклонилась за трусиками, произнесла озадаченно:

– Порваны...

Олег хотел было сказать ей что-то резкое и злое, но, встретив ее беспомощный взгляд, только пожал плечами:

– Стало быть, пикник не удался, – подумал, спросил, кивнув на лежащих пацанов:

– Дружбаны в претензии не будут?

– Да я их вообще не знаю! Да и... – Девушка, прикрываясь платьицем, неожиданно выпрямилась, лицо ее скривилось презрением, и она произнесла надменно:

– Замучаются претензии выставлять! – потом бросила взгляд на лежащих парней, побелела:

– Ты их что, убил?

– Много чести. Отлежатся.

Девчонка посмотрела пристально на Олега, потом сказала тихо:

– А ты жестокий.

– Я справедливый.

– Плевать. Что пялишься, отвернись! – повелительно потребовала она тем же надменным тоном.

– Да пошла ты! – Данилов развернулся и быстро зашагал прочь. Идиот. Бить кому-то морды только затем, чтобы полупьяная девка его еще и «строила»! Идиот!

– Эй!

Олег услышал сзади хлюпанье кроссовок.

– Извини. Я погорячилась.

Девушка уже была в коротеньком платье цвета неба, которое удивительно шло ей. Олег ощутил едва уловимый аромат незнакомых духов – он был тонким, изысканным, нездешним. И еще – Олег заметил, что и платье, и кроссовки – вовсе не китайский самопал.

– Ну что ты молчишь? Я же извинилась.

– О чем нам говорить, девочка?

– Меня зовут Даша.