Петр Катериничев - Любовь и доблесть

Вон там, в соседнем дворике, тетка стирает белье и ругается матом, а муж ее пьян с утра и неопрятен, и не нужна она ему, и он ей тоже не нужен...

Целый день стирает прачка,

Муж ушел за водкой.

У крыльца сидит собачка

С маленькой бородкой, <���Из стихотворения Николая Заболоцкого.>. -

– прочла Даша со слезами в голосе, потом прошептала еле слышно:

– Мне страшно... Я очень хочу домой, но уже не знаю, где мой дом и есть ли он вообще.

Мне кажется, я потеряла его навсегда, и пусть тот дом был сиятельным и немного нездешним, как декорация из рождественской сказки, но другого у меня нет. – Даша подняла голову, попросила:

– Давай побыстрее найдем папу, ладно? Я за него почему-то боюсь. – Девушка вздохнула:

– Извини. Я как дура. Не успел ты вынырнуть из своих кошмаров, я сразу насела на тебя со всяким бредом. Извини.

Пойдем пить кофе?

– Пойдем.

Сначала Олег зашел в крохотную ванную и подставил голо ву под струю холодной воды. Лучше бы ледяной.

Чашку кофе он выпил залпом, поморщился от горечи, заварил себе в кружке чаю так, что распаренные хлопья заварки заняли весь ее объем. Подождал, пока настоится и чуть остынет, и, бросив в рот кусочек колотого сахара, выцедил жидкость. Потом вынул из морозильника весь лед, залил водой, подождал, пока кубики растворятся, вернулся в ванную и вылил на голову и шею. Встряхнулся, как лев после ночной спячки, рыкнул.

– Есть будешь? – спросила Даша, когда он появился на кухоньке.

– Только шоколад. И еще кофе.

– Ты... Ты словно в бой готовишься.

– Я очень хочу вернуть тебя домой. – Олег помедлил, договорил:

– Живой и невредимой. Даша задумалась на секунду, сказала:

– Только и ты, пожалуйста, останься живым, ладно? Иначе в этом нет никакого смысла.

– В чем?

– В моем возвращении. Да и в жизни вообще.

– Это тебе только так кажется.

– Ничего не кажется. Лучше уедем с тобой на край земли и...

А она была готова

За ним хоть на край света,

За ним хоть на край света,

Без легкого пути...

Да вот мешала эта -

Ах! – круглая планета,

Где края света нету

И – некуда идти... <���Из песни Михаила Щербакова.>.

– напел тихонько Олег.

– Данилов, обещай мне...

– Обещаю.

– Не так. Так у тебя глаза грустные и отрешенные. Ты заблудился в своих снах! Примирись с ними и живи дальше, ладно?

– Ага.

– Ну, что ты затаился? Договаривай! Скажешь, не все от нас зависит? Что судьба и рок играют человеком?! Вот уж нет! Они играют только теми, кто позволяет играть собой! А тех, кто любит, и коснуться не смеют! Нет у них такой власти! Я знаю! Вернее – чувствую.

Олег улыбнулся, кивнул. Даша права: знание надменно, хотя всегда неполно.

Даша перевела дыхание, посмотрела на Олега очень серьезно:

– Ты понимаешь? Я люблю тебя, и пусть в этом больше пока любви к себе самой и надежды на будущее, но ты рядом, и нет во мне никакого страха, и я знаю, с нами ничего не случится. Когда говорю «я знаю», это означает «я верю».

– Даша замолчала, сказала тихо:

– Послушай... Ведь «верю» и «люблю» – это одно и то же! Мне только сейчас это стало ясно! – Она закрыла лицо руками, выдохнула шепотом:

– Что-то происходит со мной. Раньше мне даже мысли такие не приходили, а теперь... Все вдруг понимаешь с такой очевидной ясностью, что даже удивительно: как не замечала?

За окном сиял день. Настоящее властно вытесняло сны. Все, что с тобой было, – уже произошло, и глупо ворошить в памяти угли сгоревшего... Как бы то ни было, угли эти еще будут жечь сердце. Бессонными летними ночами, когда звезды становятся ближе и душа замирает рядом с непостижимой вечностью, все несвершившееся предстает сущим, и все потерянное манит иллюзией возвращения...

А утром... Утром нужно думать о живых. И о том, как выжить.

– Кофе горький. Очень горький кофе. Надо же мне было приготовить такую дрянь. – Даша вздохнула, подняла на Олега беспомощный взгляд:

– Мы же не будем сидеть здесь вечно, правда? – Она махнула рукой:

– Только не корми меня, пожалуйста, сентенциями типа: «ничто не вечно», ладно?

– И не собирался.

– Мне очень тревожно за папу. Нужно дать ему знать, что я жива и что со мною ничего не случилось. Нет, случиться-то случилось, но теперь...

– И ты уже придумала, как это сделать.

– Да. Вчера я была слишком потрясена, чтобы... А сегодня проснулась рано и все придумала.

– Излагай.

– Вряд ли они смогли перекрыть все папины телефоны. Он общается с десятками людей. И если бы это случилось, он бы заметил. И принял бы меры.

– Разумно.

– Значит, нужно снова ему позвонить. Можно не самим, через кого-то из моих подруг. В конце концов... это же не мировой заговор. Перекрыть все системы связи никому не под силу, только государству. А папа со всеми силовиками дружит. Они и дома у нас бывали, и на охоту вместе ездили, и вообще...

Данилов лишь усмехнулся: вот именно, «вообще». Дружба высокопоставленных дядей никогда не бывает «вообще». Она всегда из-за денег, по поводу денег и за деньги. Или, выражаясь конкретнее, по поводу власти. Ибо обладание властью дает такие деньги, которые за деньги не купишь.

– Что ты скривился?

– Думаю.

– О чем?

– Сама посуди, Даша. Как развивались события?

– Ну и как? Меня похитили, ты сам сказал, чтобы повлиять на папу. Или даже хотели убить. Так или иначе, чтобы расстроить его бизнес. Так?

– Так. Вот только... Мы встретились с тобой случайно...

– Случайно. Помнишь, как это по-английски? «By chance». В подстрочном переводе: «благодаря шансу». Англичане словно подразумевают, что случай бывает только счастливым.

– Ас теми пацанами из джипа как?

– Случайнее не бывает. Уж поверь, я сама минуту назад не знала, что сяду к ним в джип, а уж куда они меня увезут – тем более.

– Ты сама с ними знакомилась?

– Ну да. Сбежала от охраны и пошла куролесить. Выпила бархатного пива, потом вина в уличном кафе... Настроение было – хоть летай! Да и денек хороший, ясный... А потом к этим уродам в машину залезла, дура!

– Как ты с ними пересеклась?

– Они на светофоре остановились. То ли они меня подначили, то ли я их...

Погоди, Олег, ты что, считаешь, эта машина была не случайной? – Даша нахмурилась, махнула рукой:

– Да нет, на светофоре горел красный, пацаны сидели и балаболили от нечего делать, музыка еще в салоне долбала ритмичная... Потом зеленый включился, они тронули было, а один, что со мной трепался, дверь распахнул, крикнул что-то типа – подсаживайся, лялька, в лес покатим... И мне представилось, как мы понесемся через какие-то перелески, и солнце будет прыгать по сосновым рыжим стволам, и еще что-то... Ну я и села. Они вином угощали, шутили, их шутки, может, и были грубоваты, но я опьянела, и мне они даже нравились, как нравилась моя раскованность... Я тоже пыталась быть грубой, хотя меня чуть коробило от этого, но я все думала про себя: «Все по-настоящему, все как в жизни!» – Даша улыбнулась грустно: