Роберт Крейс - Смертельные игры

— Послушайте, Элвис, если я вам помогу, вы расскажете об этом Питеру?

— Я ему расскажу.

— Обещаете?

Как будто мы первоклассники.

— Обещаю, Оскар.

— Эй, я хочу помочь. Я хочу сделать все, что в моих силах, для Питера Алана Нельсена.

«На свете нет ничего лучше искренности».

— Где жила Карен?

— Я думаю.

— Посмотри в своих бумагах.

— Боже, я что, должен вечно хранить данные о тех, с кем работаю?

— Возвращенные чеки. Налоги.

— Не-а.

— Корреспонденция. Может быть, у тебя осталось что-нибудь в старых блокнотах?

— Боже, если бы я все это хранил, то утонул бы в бумагах. Это было сто лет назад.

— Хорошо. Может, что-нибудь еще вспомнишь.

— Я думаю.

— Ты знаешь кого-нибудь из ее друзей?

— Нет.

— Как насчет родных?

— Хмм.

— А любовник?

Он покачал головой.

— Она не говорила о том, что собирается уехать или отправиться путешествовать?

Оскар Кертисс нахмурился, сморщился и пару раз треснул себя по голове ладонью. Боялся, что ничего не сможет вспомнить, и пытался отыскать в памяти хоть какую-нибудь зацепку.

— Да, ничего не скажешь. Близкие отношения! — сказал я.

— Эй, какие там близкие отношения! — замахал он руками. — Она просто перестала приходить, и я решил, что она от меня ушла. Ну понимаете, отправилась в другое агентство. О ней ничего не было слышно, и я попытался ей позвонить, но ее постоянно не оказывалось дома, и в конце концов я решил, что так оно и есть. Другое агентство.

Я встал и направился к двери.

— Ладно, Оскар. Ты все же попытался. В любом случае спасибо.

Он подскочил на месте, обежал свой стол и схватил меня за руку. Крепко. Словно решил, что, если он этого не сделает, из его жизни уйдет что-то очень большое и редкое. Словно это большое и редкое уже однажды к нему приходило, но тогда он упустил свой шанс — и вот ему представился другой.

— Эй, знаете что? У меня в кладовке лежат кой-какие старые бумаги. Может, мне удастся отрыть что-нибудь полезное.

Не думаю, что он имел в виду быть полезным мне.

— Конечно. Мой номер телефона на визитке.

— Вы скажете Питеру, что я пытаюсь помочь? Изо всех сил. Скажите, что мне очень нравилась Карен, а ребенок был потрясающий.

— Конечно.

Я открыл дверь, и мы вышли. Чернокожая женщина разговаривала по телефону. Те две девушки, что читали, продолжали читать, а Сидни — выдувать пузыри. Оскар продемонстрировал всем свои зубы и самолично проводил меня до двери.

— Послушайте, передайте Питеру, что я займусь поисками сегодня же вечером, — сказал он, а затем, напустив на себя важный вид, добавил: — Передайте ему, что я буду очень признателен, если он мне позвонит. Я хочу кое-что с ним обсудить.

Я пообещал.

Он снова показал нам зубы, оставил меня возле двери, а сам уселся на диван рядом с Сидни и положил руку ей на бедро. Две другие девушки не сводили с него глаз. Он сказал, что я работаю на Питера Алана Нельсена и что у них наклевывается сделка. И скоро тут все завертится. Говоря это, он слегка сжал бедро Сидни.

Она посмотрела на него своими большими бесцветными глазами, выдула пузырь и проткнула его языком. Она ни разу не моргнула и не отвела от него глаз.

Я вышел. «Прощай, Норма Джин!»

Солнце быстро клонилось к закату, как это всегда бывает осенью, из воздуха ушло дневное тепло. И когда я попал в Лорел-Каньон, стало совсем прохладно. Я подъехал к своему маленькому деревянному домику треугольной формы на Вудро Вильсон-драйв, над Голливудом.

Мой кот сидел возле своей миски на кухне. Он черный, поджарый, с рваными ушами, сломанными зубами и шрамами, полученными за полную приключений жизнь настоящего кота-самца. Иногда у него случаются припадки.

— Обед готов? — поинтересовался я.

Кот подошел и потерся о мою ногу.

— Хорошо, как насчет мясного рулета? — спросил я.

Он снова потерся о меня и вернулся к своей миске. Мясной рулет он любит больше всего на свете. А еще «Китнипс».

Я достал еду из морозилки, положил в микроволновку, чтобы разморозить, включил духовку, чтобы она нагрелась, и открыл банку «Фальстафа». Было двадцать минут шестого, работа заканчивается в шесть. Я выпил немного «Фальстафа», затем позвонил в Гильдию киноактеров и поговорил о Карен Шипли с женщиной, которую звали миссис Лопака. Та подтвердила все, что рассказала мне Пэт Кайл, и не добавила ничего нового. Я ее поблагодарил, повесил трубку, набрал номер Гильдии актеров массовки, а затем номер АФАРТ. [10] АФАРТ — Американская федерация артистов радио и телевидения. Ничего. Тогда я позвонил к себе в офис, чтобы проверить автоответчик, рассчитывая, что там появилось сообщение из телефонной компании или из «Бэнк оф Америка». Ничего. Кто-то по имени Хосе требовал, чтобы некто по имени Эстебан немедленно ему позвонил. Хосе был в ярости. Тогда я набрал номер своего партнера Джо Пайка.

— Магазин оружия, — сказал Пайк.

Он хозяин магазина оружия в Калвер-Сити.

— У нас новое дело. Найти женщину и ребенка.

— Я тебе нужен?

— Ну, я у себя дома, и в меня пока еще не целится снайпер, засевший на противоположной стороне каньона. Так что, думаю, пока не нужен.

Пайк промолчал.

— Ты знаешь режиссера Питера Алана Нельсена? Он наш клиент.

Пайк продолжал молчать. Пытаться разговаривать с Пайком — это все равно что заполнять паузы в беседе.

— Джо, попробуй участвовать в разговоре, — посоветовал ему я. — Это легко. Нужно только что-нибудь сказать.

— Если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня искать, — ответил Пайк и повесил трубку.

Вот и весь разговор.

Микроволновка звякнула, я вытащил мясной рулет, отправил на чугунную сковороду, открыл банку молодого картофеля, вылил воду, выложил его вокруг рулета, посыпал чесноком и паприкой, затем поверх рулета положил бекон и поставил все это в духовку на большой огонь. Я люблю зажаристую корочку на мясном рулете.

— Мняу? — спросил кот.

— Тебе и мне, — ответил я. — Через сорок пять минут.

Мой ответ его не слишком обрадовал.

Я прикончил «Фальстаф», взял новую банку, выпил почти все по дороге в душ, а остальное — на обратном пути. Когда еда была готова, я достал две тарелки, зажаренные края положил себе вместе с картошкой. А серединку отдал коту. Он внимательно за мной наблюдал. И громко мурлыкал. Я полил свою порцию соусом «Табаско», а его — обычным и отнес обе тарелки на террасу. Здесь у меня стоит стеклянный стол и пара стульев, и иногда мы едим за столом, а порой снимаем центральную секцию перил, садимся на краю и смотрим на каньон. Перила портят вид. А без них мы становимся его частью. Мы любим тут есть.

Когда мы поужинали, я спросил:

— Ну? Вкусно было?

Кот потянулся и пукнул. Да, похоже, стареет.