Роберт Крейс - Смертельные игры

Рик помахал в воздухе руками, показывая, что в них ничего нет. Двигался он очень медленно и осторожно, но явно нас не боялся. При дневном свете его кожа казалась такой бледной, что я подумал, не пользуется ли он косметикой, глаза черными бусинками сверкали в темных глазницах, словно две злобные куницы, выглядывающие из холодной норы.

— Твой выход, — бросил Пайк.

Рик улыбнулся, у него были мелкие желтые зубы, слегка загнутые назад. Совсем как у змеи. Если такой в тебя вцепится, то будет не оторвать. Он потянулся вперед и опустил руку Туди.

— Твой пистолет у него, придурок. А ты держишь воздух.

Туди посмотрел на свою руку. Наверное, пытался понять, куда подевался пистолет.

— Этот тип напал на меня сзади.

Пайк сделал шаг назад, опустив пистолет. Я взглянул на Туди и прищелкнул языком:

— Сначала Джои Путата, теперь ты. Чарли это понравится.

Туди покраснел от ярости, снова взглянул на свою пустую руку, будто решил, что если посмотрит еще раз, то в ней окажется пистолет и он сможет пристрелить нас с Пайком. Тогда ему не придется говорить Чарли, что его застал врасплох какой-то парень, появившийся из ниоткуда. Только рука все равно оказалась пустой. Он снова повернулся к Пайку, дико взревел и бросился в атаку. Пайк резко поднял правое колено, и Туди рухнул навзничь, точно его дернули за поводок. Он повалился на спину, что-то хрустнуло, и на этом его выступление закончилось.

— Придурок, — заметил я, повернувшись к Рику. — Твой приятель плохо соображает.

Рик снова улыбнулся:

— Думает, что крутой. Они все так думают.

Пайк снова взглянул на Рика:

— А ты?

Рик опустил тонкую, как у пугала, белую руку, схватил Туди и перебросил через плечо, словно тюк с грязным бельем. Поднять такой вес с земли совсем непросто.

— Мы еще встретимся, — пообещал Рик.

Пайк кивнул, затем вытряхнул пули из пистолета Туди и бросил его в стальной контейнер для мусора. И мы ушли. Пайк замыкал шествие, держа Рика в поле зрения, пока мы не добрались до улицы. Дальше мы зашагали против движения транспорта в сторону Брум, стараясь смешаться с местным населением.

— Как ты меня нашел? — спросил я.

— Заехал к Ролли, чтобы оставить у него вещи. Он сообщил, что ты собрался в одиночку пообщаться с мафией. — Он покачал головой — мой подвиг его явно не впечатлил.

«Мафия».

— Недостаток умения они восполняют числом. Если не считать Рика. Он, похоже, неплохой боец.

Пайк пожал плечами, по-прежнему невозмутимо. Видимо, мои слова его опять не впечатлили. Впрочем, чтобы произвести на него впечатление, нужна нейтронная бомба.

На углу Брум и Мотт мы сели в такси. Таксист, пожилой мужчина, с шишковатой лысой головой и торчащими из ушей волосами, спросил:

— Куда?

Я назвал перекресток у дома Ролли.

— Вы знаете, где это?

Он включил счетчик:

— Послушайте, я вожу такси в Большом Яблоке вот уже тридцать пять лет.

Мы поехали на запад по Брум.

— Вы, парни, здесь по делу? — спросил таксист.

— Угу.

— Из Калифорнии?

— Мы из Квинса, — ответил я.

— Ага, из Квинса, — рассмеялся таксист. — Думаю, вы откуда-то с Запада. Лос-Анджелес. Или Сан-Диего.

Да, похоже, с местным населением нам смешаться не удалось.

Мы забрали вещи Пайка и «таурус» из гаража напротив дома Роланда Джорджа, выбрались из города и поехали на север, в Коннектикут и Челам. По дороге я рассказал Пайку о Питере Алане Нельсене, Карен Ллойд и их сыне, а еще о том, как Карен связалась с семьей Де Лука. Пайк, не шевелясь, сидел на пассажирском месте. Он не проронил ни единого слова и даже жестом не показал, что слышит меня. Как будто его вообще не было в машине. Может, и не было. Я провел с ним достаточно времени, чтобы начать верить в возможность существования вне телесной оболочки.

В двадцать минут пятого мы свернули с шоссе к «Говарду Джонсону», и уже из номера я позвонил Карен Ллойд в банк.

— Чарли звонил, — сообщила она.

Она говорила очень тихо, будто Джойс Стебен подслушивала за дверью.

— Я так и думал.

— Он был в ярости и заявил, что я не должна была впутывать вас в эти дела.

— Ну мы ведь предполагали, что так и будет, но попытаться все же следовало, — ответил я. — Вы сделали для меня распечатку переводов?

— Да, она здесь.

— Хорошо, мне нужно на нее взглянуть.

— В банк не приезжайте. — Она замолчала, словно пытаясь найти оптимальное решение. — Приходите ко мне домой. Скажем, в половине восьмого. Мы уже успеем пообедать, и Тоби пойдет делать уроки. Вам удобно?

— Отлично.

Она снова помолчала, а потом проронила:

— Спасибо, что попытались.

— Не стоит.

Я положил трубку и взглянул на Пайка:

— Мы поедем к ней домой в половине восьмого.

Пайк кивнул, сходил к администратору и снял комнату рядом с моей. Я стоял в дверях и наблюдал, как он вносит зеленый вещевой мешок, какие используют морпехи, и длинный металлический футляр для оружия, похожий на футляр для гитары. Ну чем не бас-гитарист из группы Лу Рида? Устроившись, он вернулся в мою комнату. Было без четверти пять.

— Здесь можно чем-нибудь заняться до семи? — спросил он.

— Нет.

— А место, где прилично кормят?

Я покачал головой. Пайк выглянул в окно, выходящее на парковку, и скрестил на груди руки.

— Ну, в Азии хуже было, — заметил он.

На свете нет ничего лучше дружеской поддержки.

В пять часов мы спустились в бар и выпили пива, затем пообедали в ресторане. Я получил вполне приличную жареную курицу, Пайк заказал чечевичный суп, большую порцию овощного салата и четыре пшеничных тоста с огромным куском сыра «Ярлсберг». Вегетарианец.

Барменша, мечтавшая перебраться в Калифорнию, подсела за наш столик и болтала с нами до тех пор, пока не появились две пары среднего возраста в толстых пальто и ярких рубашках и не заявили, что ей пора возвращаться на рабочее место. Есть они не стали. Они пили.

Через некоторое время мы взяли четыре бутылки пива, отправились в мою комнату и стали смотреть по телевизору нью-йоркские новости. Согласно прогнозу погоды, в течение следующих дней небо будет проясняться, но потом из Канады придет новый холодный фронт и принесет с собой осадки в виде снега. Репортажи мне понравились, а вот в новостях говорилось в основном о метро и забастовках в городе, о местных знаменитостях и прочих чисто нью-йоркских делах. Они показались мне какими-то чужими и пустыми.

Где-то в середине обзора новостей комментатор с квадратной челюстью, грубым лицом и прищуренными глазами сообщил, что федеральные исследования показали, что в бассейне Лос-Анджелеса самый грязный воздух в стране. Он ухмылялся, когда говорил это. Чернокожая женщина-комментатор, сидевшая рядом с ним, тоже ухмылялась, когда рассказывала, что у жителей Лос-Анджелеса машины гораздо больше, чем у жителей остальных городов Америки. Ее приятель с квадратной челюстью стал ухмыляться еще пуще и заявил, что в Лос-Анджелесе не было бы такого ужасного смога, если бы там построили метро на берегу. Тут все принялись дружно веселиться. Особенно синоптики.