Сергей Самаров - Окончательный приговор

Как капитан нашел адрес адвоката-чеченца, главного в группе адвокатов и наиболее активного – того самого, что пытался вручить судье взятку, – я не знаю. Но он нашел его. И не только этого, но еще трех вооруженных парней с ним вместе. Чеченцы снимали в Балашихе частный дом. Это уже сам Беклемишев потом мне рассказал. Вместе в Вадимом Корчагиным они добрались туда, перескочили забор и устроились под распахнутым по причине жары окном. Но слушать разговоры им было неинтересно, потому что разговаривали в доме на чеченском языке, которого ни капитан, ни старший лейтенант не знали. Тем не менее, они не торопились. И дождались своего момента. Кто‑то позвонил адвокату на «мобильник», и тот стал разговаривать по‑русски. Из разговора выяснилось, что вскоре в дом должны кого‑то привезти. И еще удалось понять из разговора, что привезти должны были троих, но двоих других найти не удалось. Естественным было предположение, что привезти должны были Вальтера Хоста.

Корчагин нашел у стены сарая старую лопату, и занял позицию у окна. Беклемишев перешел к входной двери. Вскоре вышел один из чеченцев. Покурить решил на свежем воздухе. Одного удара бандиту хватило, чтобы получить перелом основания черепа. Беклемишев знает толк в ударах. Забрав у бандита оружие, капитан перебрался сначала в сени, прислушался там к происходящему в доме, и после этого вошел. Это он, конечно, говорил, что вошел. Я понимаю, что он влетел пулей, если никто из вооруженных присутствующих там людей не успел в него выстрелить. Один из чеченцев, правда, попытался выпрыгнуть в окно после того, как Паша выбил у него из руки пистолет, но нарвался горлом на лопату. Сам виноват. Нельзя же так неосторожно прыгать с подоконника…

Меньше всех досталось адвокату. С ним хотели поговорить и снять показания, как говорят следователи. У нас это звучит проще – допросить. Причем допросу спецназ ГРУ обучен по методике, применяемой в тылу врага в период боевых действий. Однако у адвоката сердце оказалось слабым. Он умер одновременно с первым вопросом. От страха, видимо.

Но умер адвокат вовремя, потому что на улице раздался звук автомобильного сигнала. Капитан выскочил во двор и дал знак Корчагину, чтобы тот открыл ворота. К удивлению офицеров, во двор въехал милицейский «уазик». Не разобрав в темноте, кто их встречает, из машины вышли два мента и чеченец. Последнему сломали шейный позвонок – смерть мгновенная и безболезненная. А ментов слегка побили, но оставили в живых. Так решил Беклемишев. В машине, в отделении для задержанных, где стекла забраны металлической сеткой, сидел в наручниках старший прапорщик Хост. Вальтер не слишком удивился освобождению и заявил, будто знал, что друзья его вытащат.

Менты с удовольствием давали показания на своего начальника, пославшего их. И собственноручно написали все, что говорили. Оба понимали, что влезли в дело не только криминальное, но и политическое; более того, вступили в противостояние с военной разведкой, с ее спецназом. И потому без возражений согласились выполнить приказание так сильно и больно бьющих людей. А приказание было простое: увезти на своей машине трупы и спрятать так, чтобы никто не нашел. Если найдут, показания ментов окажутся в прокуратуре. Ментов такой оборот дела устроил. Когда трупы были уже загружены, грузчикам объяснили, что после выполнения похоронного ритуала они могут вернуться в дом и забрать оружие, которое будет лежать под крыльцом. Но не раньше, чем через час. Сделать это было необходимо, чтобы менты молчали. При потере оружия молчать они не смогут при всем желании.

Я потом выяснял.

Молчать они не сумели. И капитан, старший лейтенант и старший прапорщик перебрались на нелегальное положение. Но и в этом положении принимали активное участие в продолжении операции, которая для них чуть было не закончилась плачевно.

На подъезде к Судиславлю, увидев дорожный указатель с названием поселка «Западный», я включил в кармане переговорное устройство и отправил сигнал вызова. Разговаривать пытался, не вытаскивая саму «переговорку» из кармана, чтобы испытать ее в режиме свободных рук.

Ответный сигнал прозвучал сразу.

– Я еду… За тобой лесовоз, я за ним…

Я и без подсказки знал, где едет «Волга» Корчагина, потому что постоянно следил за ним.

– Как слышишь? – поинтересовался я.

– У меня громкость включена минимальная, – ответил Корчагин. – Машина голос забивает. Вне машины слышимость будет лучше.

– И то ладно. Мы не в машинах общаться будем. Я тоже перевожу громкость на минимум. У меня прибор вообще в кармане лежит. Проверяю работу в этом режиме.

– У меня тоже в кармане. Потому и слышимость ограничена.

– Друг друга понимаем, и это хорошо. Кричать нам не обязательно. Будь готов. Мы подъезжаем. Едем напрямую в Судиславль. Гони за мной, но по сторонам смотри.

– Понял.

Мы проехали через Западный, миновали пост ГИБДД на развилке дорог. Окна поста были закрыты деревянными щитами, рядом стояла милицейская машина, но самих ментов видно не было. Возможно, залегли в ближайших кустах. Непонятно только, зачем, если не замаскировали машину. Но причина залечь может быть разная, и нам до нее дела было мало.

Основная дорога вела налево, мы поехали прямо: я загодя по карте посмотрел куда ехать. Налево – объездная дорога. Более разбитая – ведет к центру Судиславля, где на горе высится старинная большая белая церковь, которую, кажется, реставрируют. Внизу, под горой, главная площадь городка, на которой традиционный Владимир Ильич мокнет под дождем и перегревается под солнцем. По периметру небольшой площади множество магазинов, и здесь же множество машин. И местных, видимо, и проезжающих. Там мы и остановились.

Вадим пересел в мою тесную машину, и даже шею вытянул, пытаясь затылком достать потолок. К моему удовольствию, не достал, хотя ростом был чуть выше меня, чем вызвал даже у меня улыбку.

– Поместишься…

– Как ни странно, поместился.

– Что видел?

– Две стоявшие машины. В каждой по два кавказца. Слишком похоже на посты.

– Да. Я тоже их выделил. Не слишком ли много кавказцев для небольшого городка в этих северных краях?

– Их везде полно. Но на одной улице, плюс к тому же рядом располагается Альтемир Атабиев – это, мне кажется, много. Если только они здесь не проживают компактно.

– Ловушка?

– А как определишь, в нее не попавшись? Не уезжать же, если в такую даль притащились. И не бить же их в очередной раз без причины?

– Потому я и поехал в подстраховку, – сказал я. – Будем определять. И бить, если определим. Только тогда уже бить всерьез.