Сергей Самаров - Цифровой шквал

Когда подполковник Шерстобитов, ночевавший где-то в другом помещении, может быть, с местными осетинскими военными или вообще в автобусе, зашел вместе с капитаном Гергиевым в комнату к военным разведчикам, они уже поднялись, не дожидаясь команды Сакратова.

Так уж повелось в группе, кто-то поднимается первый, остальные встают тут же вслед за ним. В этот раз первым поднялся Веретенников, проверил, не включили ли электричество, убедился, что его нет, и стал разводить огонь в металлической печке. За ним сразу начали подниматься остальные, хотя никто их не торопил, а сам Веретенников старался не шуметь. Печка быстро разогрелась, вскоре нагрелась вода, и, когда Шерстобитов вошел в дверь, вся группа была уже готова к выступлению, а сам командир вместе со старшим лейтенантом Муравьевым и майором Литовченко сидел за монитором ноутбука и внимательно просматривал трехмерный макет местности, на которой предстояло работать группе. Изучить макет должны были все офицеры, но, чтобы не толкаться, начали изучать командир с заместителем.

– Максим Васильевич, мне позвонили, ваша машина вышла. Микроавтобус «УАЗ» с символикой медицинской службы.

– «Скорая помощь»?

– Нет. Просто медицинская символика. И черные военные номера. Машин «Скорой помощи» здесь и без того не хватает. В принципе, согласно принципу доказательства от обратного, противная нам сторона должна считать, что люди, желающие замаскироваться, прибегнут к машине «Скорой помощи». Если они используют машину с медицинской символикой, но с военными номерами, следовательно, они не желают маскироваться. То есть не видят в этом необходимости. Так спокойнее...

– Так спокойнее, – согласился Максим Васильевич, легко вникнув в психологические выкладки Шерстобитова. – Хотя мы не собираемся добираться на этой машине до самой границы. Нас бы высадили где-нибудь не слишком далеко от нее, и это нас устроило бы.

– С этим уже сами определитесь, Саукыдзэ вам поможет. Он местность хорошо знает и проведет группу с завязанными глазами.

– Если только одним глазом подсматривать буду, – улыбнулся осетинский капитан.

– С чего начнем? С рекогносцировки?

Рекогносцировка, то есть скрытый проход через грузинскую территорию для ознакомления с обстановкой вблизи границы, которая из недавней административной превратилась в охраняемую государственную, предусматривалась планом мероприятий в первой же строке. Но план не всегда принимался как обязательный, и выбор здесь был за командиром. Командир и выбрал.

– Зачем время терять? Сразу пойдем искать кабель.

– Все? Для общего перехода следует выставить по сторонам группы прикрытия.

– Всем там делать нечего. Отправим двоих, пусть поищут...

– Мне кажется, сначала присмотреться не мешало бы... – Шерстобитов сам составлял план мероприятий и мягко настаивал на его выполнении.

– Присматриваться будем к месту действия. Но чуть позже. Нам в этом поможет система спутникового контроля. А пока только кабель поищем.

Конечно, подполковник Шерстобитов при разработке плана не рассчитывал на систему спутникового контроля, поскольку начальство только в последний момент дало разрешение на совмещение двух экспериментов в одном испытательном процессе. Сам Михаил Федорович мало был знаком с этой системой и потому полагался больше на старые, проверенные варианты работы. Но первичный инструктаж и первая проба проходили в присутствии Шерстобитова, и он тоже сумел оценить то, на что Сакратов не без оснований сильно полагался.

– Ладно. Это дело хозяйское. Мне остается дождаться вашего первого выступления и отправиться восвояси. Я обещал вернуть автобус на РЛС сегодняшней ночью. Там ждут...

– Сами, Михаил Федорович, где будете? – поинтересовался майор Литовченко.

– С тем же автобусом завтра утром поеду в аэропорт Владикавказа. И – в Москву, в управление космической разведки. Уже оттуда буду на большом мониторе наблюдать за вашими действиями.

– Хорошо, – кивнул Литовченко. – Я буду время от времени махать вам рукой. Если увидите, что я машу, значит, персонально вам.

Заместитель командира ОМОГ таким замысловатым образом объяснил Шерстобитову, что тот мешает подготовке. Подполковник понял и вышел вместе с капитаном, чтобы встретить «уазик» с медицинской символикой.

С подполковником Шерстобитовым попрощались так, словно расставались на несколько часов, чисто по-деловому, зная при этом, что связь с ним придется поддерживать постоянно. Потом дождались, когда автобус выедет на дорогу, и стали устраиваться в прибывшей машине. Ехали не слишком медленно.

«Уазик», при всей известной жесткости своей подвески, все же отличался великолепной проходимостью, а проселочные дороги в горах всегда доставляют водителям мало удовольствия. Особенно в такое время года, когда почва мягкая, а в отдельных местах среди деревьев и кустов снег держится еще плотно и высоким слоем, подтаивает и подпитывает талой водой почву и в лесу, и под дорогой.

– Как тут у вас зима прошла? – ради поддержания разговора поинтересовался подполковник Сакратов у Саукыдзэ.

– Зима ничего, холодновато было, но перетерпели. А весна тяжелая была, – поморщился капитан, словно от неприятных воспоминаний. – Как таять стало, в горных районах лавины пошли... Еще бы не пойти, если столько снега выпало. ЛЭП несколько раз сносило. Подолгу без электричества сидели. А потом таяло так, будто мы на горячей сковороде живем. Паводок, конечно, сильный начался. Мостов много смыло... Сейчас вот сами восстанавливаем.

– Молодцы! А у нас больше ждут, чтобы им на блюдечке принесли.

– У нас жизнь такая – без мостов нельзя.

– У нас тоже без мостов нельзя.

– Вот сейчас придется речку переезжать, – капитан указал рукой вперед, – мост смыло. Старый был мост, еще до революции построен. Сюда люди еще не добрались, ближе ремонтируют, но тоже доберутся, восстановят. Или новый построят.

– А как без моста проезжать будем? – спросил Литовченко. – «Уазик» – не вертолет. Мне почему-то так кажется... Если я не прав, прошу у общества прощения...

– Нормально проедем, через реку проскочим. Вода уже три дня как сошла, – уверенно сказал Гергиев.

В самом деле, скоро дорога, после очередного крутого поворота, стала резко уходить вниз, а еще через пару минут и мост стало видно. Вернее, не мост, а то, что от него осталось. Издали чудилось, что мощное каменное сооружение должно было бы выдержать любой напор воды и устоять. Однако, когда машина приблизилась, впечатление изменилось, и стало казаться, что от ветра останки моста готовы были рассыпаться. Но проезжающих мимо это касалось мало, поскольку «уазик» съехал на каменистый берег и, неторопливо переваливаясь с камня на камень, переехал через реку, глубина которой в самом глубоком месте не достигала полуметра.