Сергей Зверев - Героям не место в застенках

Володя тяжело вздохнул.

– Хорошо, – примирительным тоном проговорил он, – погорячился. Ляпнул, не подумавши. Каюсь! Больше не повторится… А если серьезно, Капитоныч, ты лучше меня знаешь, мы своих не сдаем.

– Помоги встать! – виноватым голосом, поняв, что перегнул палку, попросил старик.

– А драться точно не будешь? – осторожно спросил Володя, чуть сдвинувшись назад, чтобы Бузько не мог до него дотянуться.

– Помоги встать, говорю, – старик хотел сказать что-то еще, но вдруг захрипел, хватаясь рукой то за горло, то за грудь, и начал заваливаться на спину. Лицо у него побагровело, глаза начали вываливаться из орбит, взгляд стал совершенно беспомощным и умоляющим. Он хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная из воды, и, пытаясь что-то сказать, тыкал себя пальцем в нагрудный карман.

– Дед, – испуганно кинулся к Бузько Локис. – Ты чего? Ты давай прекращай эти дела… Слышишь меня? Ты нам живой нужен!

Разведчик быстро подполз к старику, приподнял его голову и положил на свою ладонь.

– Аб… аб… Таб… – едва слышно пытался выговорить Макар Капитонович, судорожно скребя скрюченными пальцами по груди. – Здесь… Меня… Аб… летка… у меня… Тут…

– Что? Что, старый? – торопливо шаря по карманам немецкого мундира, спрашивал Володя. – Таблетку хочешь? Где она? Здесь? Или здесь? Ну, не молчи, дед! Не молчи! Говори что-нибудь!

Рука Володи наткнулась наконец на что-то прямоугольное и ребристое. Сунув руку в карман кителя, Локис вытащил серебристую упаковку с красными шариками.

«Нитроглицерин, – догадался Володя. – У старика сердце ни к черту, а он хорохорится, как будто ему двадцать лет…»

– Капитоныч, сколько тебе таблеточек? – продолжал торопливо бормотать Локис, пытаясь выдавить нитроглицериновый шарик одной рукой, следя, чтобы он при этом не упал в траву. – Одну, две, три… Да не молчи же ты, Капитоныч!

Старик, взгляд которого уже начинал мутнеть, а лицо из багрового быстро становилось серым, с трудом заставил себя показать два пальца.

– Понял, понял… Сейчас все сделаю… – пробормотал Володя, одновременно прикидывая, как бы половчее дать старику спасительное лекарство.

– Хр… язык вожжи, – прохрипел старик, и Локис скорее догадался, чем понял, что шарики нужно положить под язык.

Приподняв голову Макара Капитоновича почти вертикально, Локис, царапая плохо бритые щеки пластиком упаковки, кое-как выдавил две красненьких горошины на заметно распухающий язык. Бузько, с трудом ворочая им, протолкнул таблетки вниз, после чего устало прикрыв глаза, откинул голову назад. Володя, продолжая держать старика за шею, с тревогой наблюдал за тем, как начинает действовать лекарство. Серость со щек Макара Капитоновича начала медленно уходить, кожа на лице постепенно приобретала более или менее нормальный цвет. Дыхание становилось ровным, почти без хрипов, скрюченные пальцы распрямлялись, руки перестали шарить по земле, словно у слепого. Спустя еще несколько минут, которые показались Локису долгими и томительными, Бузько приоткрыл один глаз и слабым голосом спросил:

– Что, думал, «кондратий» меня хватил? Не дождешься!

Володя облегченно вздохнул.

– Ты меня, Капитоныч, больше так не пугай, – попросил он совершенно серьезно. – Ладно? Я ведь должен тебя живым в Москву привезти…

– А ты им прости, – посоветовал Бузько и скривил губы, пытаясь улыбнуться.

– Чего «прости»? – не понял фразы Володя. – И кому это им?

– Кому должен, всем и прости, – пояснил старик и слегка пошевелился, то ли укладываясь поудобней, то ли желая встать.

– Лежи! – прикрикнул на Макара Капитоновича Володя, удерживая его одной рукой за плечи. Он прекрасно понимал: давно пора было сниматься и двигаться дальше, чтобы вероятные преследователи не застали их врасплох. Но заставлять старого человека, который только что перенес сердечный криз, было по меньшей мере негуманно, а вообще-то опасно для его здоровья.

– Какое, к черту, лежи, – привычно заворчал Макар Капитонович, пробуя опять подняться. – Ты ждешь, когда сюда заявятся лабусы и вручат тебе приз за меткую стрельбу по их ногам, а мне выдадут денежную премию за то, что я проломил голову одному из них?

– Ничего я не жду, – буркнул Локис, – просто подумал, что после таблетки тебе следовало бы полежать, а не гоняться по лесу с высунутым языком…

– С ума сойти, какой ты заботливый! – всплеснул руками Бузько и с нескрываемой иронией добавил: – И давно до тебя это дошло?

Несмотря на молчаливые протесты Володи, старик все-таки встал на ноги. Его слегка покачивало после перенесенного приступа, хотя он старался держаться бодрячком. Локис протянул было руку, чтобы Бузько на нее оперся, но тот сердито оттолкнул ее и, используя автомат вместо костыля, медленно побрел через кусты.

«Вот упрямый старикан», – со смешанным чувством раздражения и восхищения подумал Локис, глядя ему в спину.

– Слушай, Капитоныч, – нагоняя Бузько, проговорил Володя. – Может, «дневку» устроим, а? Я же вижу, что тебе тяжело идти. Да еще после приступа…

– Что ты заладил: приступ, приступ!.. – проворчал Бузько. – Ты что думаешь, лабусы от нас так просто отстанут? Губешки-то раскатал! Того и гляди наступишь на них. Я уж не знаю, какой ты там патриот, но что дурень на всю голову, видно сразу… Полицаи эти сейчас не сопли друг дружке подтирают, а прочесывают лес.

– Да кому там прочесывать-то? – хмыкнул Локис. – Их всего-то было десятка полтора, не больше. Круглов троих-четверых наверняка угомонил, еще троих мы с тобой приголубили от души… И как, спрашивается, десять человек будут прочесывать лес?

Старик ничего не ответил, но по его гримасе Локис понял, о чем подумал Бузько. Откровенно говоря, он и сам-то слабо верил в то, что пытался внушить старику. Да и говорил-то он это больше для того, чтобы успокоить деда, а не себя. То, что им удалось дважды достаточно легко отбиться от полиции, нисколько не радовало Владимира, а скорее, наоборот, беспокоило. Как опытный разведчик-диверсант, он не только не любил случайностей, но и не верил в них. А все произошедшее с ними за неполные сутки назвать случайным стечением обстоятельств было трудно. Можно было допустить, что хутор Винславаса полицейские вычислили сами. Пусть и стычка с нацистами у лесного ручья тоже была неожиданностью, предусмотреть которую было просто невозможно. Но тогда откуда и те, и другие узнали, что беглецы направляются в сторону литовско-латышской границы, а не куда-то еще? Почему полицейские, от которых, в общем-то, почти удалось оторваться, опять оказались у них на «хвосте»? Каким образом «нацистам» удалось первыми выйти к ночевке? Почему стражи порядка до сих пор не вызвали подмогу, а продолжают преследование малым числом? А в том, что полицейские никого не вызвали, Володя был убежден. Иначе поиски приобрели бы совсем другой характер и более крупный масштаб.