Евгений Костюченко - Гарнизон не сдается в аренду

Он открыл дверь в подсобку и поднялся по запыленной лестнице на чердак. Еще одна неприметная дверь, и он оказался на вертящемся кресле среди пультов и телефонов. Гранцов плотно закрутил маховик стальной двери, смахнул пыль с аппаратуры и приступил к делу.

В окулярах стереотрубы он видел причал, привязанные лодки и одного-единственного охранника, который сидел на перилах причала. Чуть дальше над краем обрывистого берега вырисовывался земляной холмик с наклонной дверцей. Такие же холмики можно было увидеть и в других уголках базы. Эти сооружения солидно назывались эвакуационными колодцами, хотя снаружи они больше походили на деревенский погреб.

Вадим щелкнул тумблером, и на пульте загорелась табличка «вагонетка». Еще несколько тумблеров привели далекую и пока невидимую вагонетку в движение. На пульте вспыхнула предостерегающая надпись: «проезд закрыт».

— Сам знаю, что закрыт, — ответил пульту Гранцов, глядя через стереотрубу на другой конец базы, где рельсы были перекрыты воротами.

В тишине белой ночи вдруг раздался лязгающий грохот — это вагонетка, прикатившаяся от могильника, врезалась в закрытые ворота.

Гранцов дал охранникам время на выработку правильного решения и отправил вагонетку назад, но не слишком далеко. Разогнавшись, она вернулась к воротам, и новый удар огласил окрестности. Где-то закаркали вороны, залаяла собака. «Наверняка, рыжая лает», — подумал Гранцов. Все другие керимовские псы были слишком хорошо воспитаны, чтобы лаять.

Охранник на причале оглянулся, но остался на месте. Присмотревшись, Гранцов заметил у него в руках маленькую удочку. Оказывается, бдительный страж скрашивал ночное дежурство безнадежным блеснением с причала.

Все, или почти все остальные охранники уже сбегались к воротам. Третий удар снес ворота, и вагонетка покатилась по рельсам прямо к вертолетной площадке. Гранцов отключил питание — докатится по инерции — и снова повернул трубу к причалу. Охранник что-то сказал в рацию, положил ее на доски причала и невозмутимо облокотился на перила, подергивая удочкой.

Над колодцем уже показалась голова Поддубнова. Он перевалился через край и исчез, прижавшись к траве. Гранцов глянул на охранника — тот продолжал смотреть на воду под собой.

Поддубнова не было видно — Гранцов поводил трубой из стороны в сторону. Вот Керимов спокойно и быстро отвязывает концы, вот огромные пятнистые собаки выскакивают из колодца и запрыгивают в лодку — одна, вторая и третья. «А бестолковую рыжую Керимыч, наверно так и не уговорил спуститься в подземный ход», — почему-то с жалостью подумал Вадим. Вот и охранник сидит, уже привязанный к причалу, с мешком на голове. А вот и Поддубнов. Он ножом обрезает концы и отталкивается ногой от причала.

Гранцов собрался уходить, но напоследок все-таки посмотрел в сторону вагонетки — как там ведет себя секъюрити?

Охрана вела себя странно. Здоровые мужики стояли вокруг вагонетки и явно боялись к ней подойти. Наконец, один из них осторожно забрался на тележку и, подсвечивая фонариком, принялся рассматривать что-то в распахнутом контейнере.

«Что бы они там ни нашли, тревогу пока никто не поднял. Так что первая часть гениального плана выполнена. Лодки уходят, никто не бросается в погоню и не стреляет вслед. Остается только задраить все люки и спокойно ждать», — решил Гранцов и отправился обратно в бункер.

Продвигаясь по туннелю, он вдруг услышал впереди неясный шум. Вадим остановился. Отражаясь от бетонных стенок, до него донеся чей-то голос. Через секунду он понял, что это работает система перехвата.

«Наверно, в спешке забыли отключить. И дверь не задраили. Ну, ребята, будет у меня с вами тяжелый разговор», — подумал он. Но тут же послышался звук отодвинутого стула, потом звякнула посуда. Что за чертовщина?

Он бесшумно подкрался ко входу и заглянул в приоткрытую дверь.

Добросклонов сидел перед пультом, он повернулся к Гранцову, прижимая палец к губам.

— Ты почему здесь? — спросил Вадим, сдерживая накатившую злость.

— Ну, не мог я тебя бросить одного, понимаешь? — вполголоса проговорил Гошка. — Тише, Дим, ты послушай, что творится…

— Мы не в игрушки играем. — Гранцов прикрыл дверь. — Если я приказал уходить, значит…

— Тихо, тихо!

Из динамиков доносились голоса:

— … чем раньше сообщим в милицию, тем меньше на нас навесят.

— Никакой милиции, — раздался голос Первой. — И хватит болтать. Второй приказал усилить охрану. Платформу откатить обратно. Все. Встретимся на планерке ровно в шесть.

Шум в динамиках оборвался.

— А милиция причем? — спросил Гранцов. — Подумаешь, лодки угнали.

— Какие, к черту, лодки, — растерянно проговорил Гошка. — Там два трупа. Они говорят, что вагонетка привезла два трупа, понимаешь? Мужчины. Застрелены.

— Давно?

— Что?

— Когда примерно застрелены?

— Ну, извини, — Добросклонов развел руками. — Экспертизу не проводил. Ты куда?

— Экспертизу проведу, — сказал Гранцов, снимая со стены автомат.

— Постой, не убегай. Мне-то что делать? Все разбежались, а я тут один должен торчать и ждать, когда меня добьют?

— Надо было уходить вместе со всеми.

— Да нельзя тебя оставлять одного! Нельзя! Ты же псих. Ты сейчас устроишь мясорубку из-за Регины! Я же тебя знаю! Вадим, положи автомат. Мы не на войне, понимаешь?

Гранцов смотрел на брата с сочувствием. Злость испарилась. Перед ним был не нарушитель дисциплины, не дезертир, не трус. Перед ним был Гошка, бледный, осунувшийся, перебинтованный.

— Да, мы не на войне, — сказал Вадим. — И те два трупа, они тоже не с войны приехали. Успокойся. Не будет никакой мясорубки.

— Я с тобой пойду! Нет, серьезно. Не хочу я тут сидеть.

— Не бойся. Сюда никто не может войти. Подай фонарик, он на полке.

— Ты же входишь и выходишь, значит, и другие могут, — сказал Добросклонов. — И я тебе без экспертизы могу сказать, кого там убили. Они же вместе на эти могильники поехали. Черт, еще меня с собой звали. Этот Слепой чуть не за руку меня тянул туда! — Он вытер заблестевший лоб. — Ну, спасибо за приют. Нечего сказать, спокойное место. А что с Региной?

— Она в надежных руках, — сказал Гранцов. — Ты успокоился?

— О да, я совершенно спокоен.

— Твоя задача — следить за эфиром. Ничего не выключай. Пусть все их переговоры записываются. Внимательно слушай каждое слово. Что можешь, запиши на бумаге, на технику никогда нельзя надеяться. Особое внимание вирусам.

— Зачем? Мне-то зачем все это?

— Так надо, — сказал Гранцов.

На самом деле так было надо только для того, чтобы Гошка не впал в истерику. Самое бессмысленное занятие лучше, чем паралич страха и отчаяния.

Гранцов воспользовался подкопом, чтобы выбраться за проволоку, не побеспокоив охрану. Аккуратно уложив фанерку поверх ямы и присыпав ее листьями, он подумал: «А дорожка-то уже натоптана».