Владимир Вера - Леди GUN

– Шариф Акмулла? Я в первый раз слышу это имя, – судорожно проглотив воздух, произнесла Родионова, не склонная верить ни единому слову лжефээсбэшника.

– Ничего удивительного, – продолжал Одинцов. – Вы стали пешкой на его шахматном поле, пешкой, которой предначертано пожертвовать.

– За что? Где я пересеклась с этим человеком?

– Разве пешка смеет интересоваться своей участью у короля? – саркастически заметил Одинцов.

– Тогда кто вы? Или кем вы делегированы? – укладывая дочурку в люльку, спросила Елена.

– Я человек, который намерен помешать шейху в его планах. Я на вашей стороне.

– Тогда объясните, пожалуйста, при чем здесь я, при чем здесь мой Борис…

Елена не смогла превозмочь чувства. Ее глаза покрылись влагой.

– Вы стали удобной фигурой в игре, которую затеял шейх Шариф – лидер могущественной преступной группировки со штаб-квартирой в Казани. Шейх вознамерился уничтожить вора в законе по кличке Крот, мафиози номер один в Москве. Крот – правопреемник Бейсика, надеюсь, теперь вы начинаете понимать, какую именно роль отвел вам Акмулла?

– Вы хотите убедить меня в том, что меня подставили…

– Верно. Вы не утратили с годами бездействия умения правильно оценивать ситуацию. Только в вашем случае необходимо уточнение – вы великолепно подходили на роль подствавы, так как находились в добровольном заточении и пребывали в абсолютном неведении относительно своего участия в гангстерской войне. Согласитесь, такой человек даже не подумает о выходе из игры, не переметнется в стан врага, не предаст, не обманет, не обсчитает. Словом, те, кто убивает людей Крота, прикрываются вашим именем… Мотив налицо – месть, ведь Кроту известно, что именно Бейсик отдал приказ своему киллеру на вашу ликвидацию четыре с половиной года назад. Смерть двоих ваших детей на совести группировки Бейсика. Вот вы и возвращаете долги.

Елена тяжело дышала. Ей стало дурно. Одинцов приказал надзирателю принести стакан воды. Родионова отпила несколько глотков, после чего безжизненно опустилась на тюремную табуретку. Голова раскалывалась, в отдаленных уголках сознания задребезжала знакомая мелодия «Сказок Венского леса». Она началась с робкого скрипичного соло, но скоро голова наполнилась полифонией струнного оркестра…

Нет… Прочь! Надо взять себя в руки. Не ради себя, ради Сашеньки, маленькой доченьки. Она обязана быть сильной. Лекарь Чанг Жу предупреждал, что сигналы из прошлого можно одолеть только холодной рассудительностью и жестоким цинизмом. Решать проблемы лишь по мере их возникновения, не стачивать себя понапрасну. Все… У нее нет выбора. Нет точки опоры. Она в клетке. Придется верить этому человеку…

– Каков же выход? – по-детски наивно спросила Елена.

– Пусть истребят друг друга. Это моя работа. Вы единственное доказательство, которому поверит Крот. Только встретившись с вами, он признает, что вы ничего против него не затевали. И тогда он развяжет большую войну против Акмуллы и Гафура, мы будем наблюдать за этой войной со стороны, а по ее окончании будем пожинать долгожданные плоды своих усилий, вернее, своего деятельного бездействия.

– На чьей стороне вы?

– На стороне патриотов России, единых в своем национальном порыве. – В глазах Одинцова сверкнул ядовитый блеск. Родионовой стало не по себе от этого устремленного в никуда взгляда холодных голубых, как чистые озера, глаз.

– Вы долго будете держать нас в тюрьме?

– Нет, Елена Александровна, вас переведут в благоустроенную квартиру… Нет, в фешенебельный отель. Ваше заточение было вынужденной мерой. Сами понимаете, у меня есть основания бояться, что вы способны выкинуть что-нибудь незапланированное. Хотя бы из страха. Ведь вы же все равно не верите мне до конца. Не так ли?

– Мне больше некому верить!

– И все-таки гарантом вашей лояльности пусть служит ваш ребенок. Для вас ведь деньги, машины, вся эта мишура из бриллиантов ничего не значат. Истинная стоимость любой вещи равна отрезку собственной жизни, который готов отдать человек ради того, чтобы обладать этой вещью. Вы готовы отдать жизнь ради своего чада.

– Да. Делайте со мной что хотите, только оставьте в покое Сашеньку. Я готова стать рабыней, приказывайте…

Хуже всего – это потерять бдительность. Именно эту оплошность допустил Сицилиец, когда поехал на грандиозный футбольный матч Кубка европейских чемпионов. Он посчитал, что не может пропустить такую игру своих любимцев – московского «Спартака». Будучи неистовым болельщиком, он не послушал резонных предупреждений охраны.

– Чем президент России лучше?! Он ведь не смелее меня! Смотался в Чечню, в логово своих врагов, и с ним ничего не случилось, – аргументированно заметил Сицилиец, отныне сравнивающий себя и, конечно, папу только с первыми лицами государства. – Неужто мои телохранители хуже, неужели не смогут обеспечить мою безопасность в моем родном городе?!

Как бы там ни было, Сицилиец велел заказать места на спецтрибуне. Там, где он обычно болел за «красно-белых». Букмекерская контора на стадионе приняла ставку мафиози. По его мнению, победить должен был «Спартак». Учитывая, что контора по документам принадлежала шурину Сицилийца, налицо был факт – он ничем не рисковал. Даже в случае поражения любимой команды Сицилийцу просто не позволили бы проиграть ставку в тотализаторе. Проигрыш – удел лохов.

Размалеванные футбольные фанаты, галдя и барабаня, занимали трибуны. Красно-белые флаги со спартаковской символикой заполонили стадион. Болельщиков из страны Туманного Альбиона было значительно меньше. Ливерпульцы разминались на поле, делая вид, что рев трибун не имеет для них никакого значения.

Сицилиец сел в почетное кресло. Охранник, заблаговременно раздобывший зонт от солнца, раскрыл его над головой босса.

Арбитр встречи в центре поля терзал капитанов команд жеребьевкой.

Нашим достался мяч. Прозвучал свисток. Матч начался.

Сицилиец рассматривал игроков в миниатюрный бинокль. Поле как на ладони. Его поразили размалеванные спартаковские болельщицы в порванных коротких майках: девушки дули в клаксоны, смутно напоминающие пионерские горны. Это было только начало. Никто на трибунах не сомневался, что напряженность матча и горячительные напитки доведут дело до дымовых шашек, ракетниц, беспорядочной пальбы стартовых пистолетов. А вполне возможно, кто-нибудь из кустарных пиротехников-любителей устроит под закат футбольной баталии маленький салют. Масштаб фейерверка, безусловно, будет зависеть от итога встречи, однако обычно такие детали не анализируются. Люди пришли на зрелище, и они его получат. Не одно, так другое.

Электронное табло держало ничейный счет «0–0». Острые ситуации у обоих ворот были далеки от голевых. Сицилиец начал скучать. Ему принесли холодный молочный коктейль и подставку для ног. Стало намного интереснее разглядывать девиц с раскрашенными щеками, ведь спартаковские форварды не оправдывали его надежд. Они бегали по полю, как вялые персидские коты.