Андрей Константинов - Арестант

— А что, есть какая-то зацепочка? — живо заинтересовался Резаков.

— Есть некоторая… агентурная информация, — сказал, отводя глаза, подполковник.

В Пулково-2 Обнорского отвезли на той же самой «Волге», на которой доставили к Наумову. Напоследок Николай Иванович пожал Андрею руку, пожелал успеха, богатства. Странно, но это у него получалось естественно, даже как-то легко, весело. Что ж, общаться с людьми ты умеешь, сделал заключение Обнорский. А потом… потом, глядя прямо в глаза, удерживая руку Андрея и продолжая улыбаться, Наумов сказал:

— Ну и, разумеется, вы помните, что все ваши родные — и родители, и брат — тоже с нетерпением ждут вашего возвращения… Присядем на дорожку?

Да, все у Наумова получалось легко и весело… Андрей резко высвободил руку. Через минуту он сидел в «Волге». Было противно. Было ощущение, что попал в капкан… На меня, Никита, у смерти все лимиты выбраны.

Водитель поставил на крышу машины мигалку — поехали.

Дорогу до аэропорта и то, как проходили таможню и паспортный контроль, Андрей почти не заметил. Он все делал автоматически, продолжая обдумывать свое положение. Он рассматривал его и так и этак, но вывод оставался неутешительным: капкан. Родители и брат — заложники. А сумма настолько велика, что можно оставить всякие иллюзии… Да и уровень Николая Ивановича… Кто он, этот Николай Иванович? Андрей не знал даже, подлинное это имя или нет? Возможно, подлинное. Уровень этого загадочного человека уже позволяет ему не скрывать ни свое лицо, ни свое имя. Не у всякого ходят в подручных офицеры ФСК, не всякий решится среди бела дня захватить и удерживать журналиста. Да и «Волга», на которой возили Андрея по городу, имела номера ГУВД. Плюс мигалку… Кто же вы, Николай Иванович?

Разумеется, Обнорский-Серегин слышал разговоры о том, что существует и у нас настоящая мафия. Но назвать конкретные фамилии, привести факты никто не мог. Некоторые события косвенно свидетельствовали о существовании некоей мощной структуры регионального уровня, но трактовать их можно было весьма широко… Андрей привык работать с фактами. А фактов-то не было. По крайней мере, до сегодняшнего дня.

Наконец он понял, что объем информации недостаточен и прийти к каким-то определенным выводам он еще не может. К тому времени, когда я соберу информацию, усмехнулся Андрей, выводы могут сделать за меня. Скорее всего, это будет резолюция товарища Токарева, или Макарова, или Калашникова. Как пишут в объявлениях о размене жилья: возможны варианты.

Подлетали к Стокгольму. Обнорский начал разглядывать своих попутчиков. Он пытался определить, кто же из них приставлен к нему в сопровождающие. И не смог. Мужчин подходящего возраста оказалось пятеро. Каждого из них Андрей представил в роли разведчика Николая Ивановича и быстро убедился: при желании черты тайного агента можно разглядеть даже в самом, по-видимому, безобидном человеке. Такова цена подозрительности. Ладно, сказал он себе, скоро разберемся… И оказался прав. На стоянке такси аэропорта Арланда к нему подошел один из его попутчиков. Андрей оценил скоординированность его движений. Очевидную уверенность в себе, неброскую внешность…

— Нам по пути, Андрей Викторович, — сказал незнакомец. Тут же подошел второй. Такой же незаметный, крепкий, уверенный, в приличном плаще.

Андрей промолчал.

— Меня зовут Виктор Ильич, — невозмутимо продолжил мужчина. — Сейчас мы возьмем такси и поедем к вашей знакомой.

Обнорский посмотрел на него с откровенной ненавистью.

— Нет-нет, — успокаивающе сказал Виктор Ильич, — мы, Боже упаси, не набиваемся в гости. Нам просто нужно посмотреть на Екатерину Дмитриевну. Сверить, так сказать, с фото с оригиналом. Убедиться. Потом мы уедем в гостиницу. Вы меня понимаете?

— Да, — односложно ответил Обнорский.

— Вот и хорошо, — сказал Виктор Ильич. Втроем они сели в «сааб» с плафоном такси на крыше.

— Так куда же нам ехать?

— В Гамластан [21], — нехотя ответил Обнорский. Он чувствовал себя предателем. Или подручным палача. Если бы дело касалось только его жизни, он бы сумел принять решение. Но в мертвом Санкт-Петербурге остались заложники: мать, отец, братишка… Николай Иванович Наумов не оставил ему никакого выбора.

— Отлично, — сказал Виктор Ильич. И на хорошем английском поинтересовался у водителя, понимает ли он по-русски.

— О-о-о, — сказал пожилой швед. — Водка-матрешка-хорошо-спасибо-бляди-Ельцин.

И захохотал. Попутчики Андрея тоже засмеялись.

— Да, — согласился Виктор Ильич, — водка, Ельцин и бляди — это хорошо. Вэлл.

— Вери вэлл, — отозвался швед, посмеиваясь и подмигивая в зеркало заднего обзора. «Сааб» мощно и бесшумно мчался по отличному шоссе в сторону Стокгольма.

— А теперь, Андрей Викторович, выслушайте меня внимательно, — обратился к Обнорскому Виктор Ильич. — Вы, наверно, уже поняли, что мы люди серьезные. Пытаться вести какие-либо хитрые игры не нужно. Задачу вам поставили — выполняйте. Помните о судьбе близких вам людей. Желательно, чтобы вы смогли убедить свою вдовушку. Желательно, чтобы прямо сегодня. В идеале самый подходящий момент для этого сразу после любовных утех… они на женщин действуют расслабляюще. Ну… чего вас учить? Вы человек опытный.

Виктор Ильич сбоку испытующе посмотрел на Обнорского.

— Мы будем ждать вашего звонка в гостинице «Sekgel-Plasa». Телефончик я вам сообщу, звонить можно круглосуточно. Да, кстати… дайте-ка мне ваш паспорт.

— Зачем? — спросил Андрей.

— На всякий случай, Андрей Викторович. Чтобы у вас не возникло лишнего искушения. Страховка, так сказать.

Андрей молча протянул паспорт. Снова вспомнил слова Наумова об отношениях, построенных на взаимном доверии.

— Вот и хорошо, — сказал Виктор Ильич, принимая серпастый-молоткастый. — Я рад, что вы адекватно оцениваете ситуацию. И надеюсь, что сумеете все правильно объяснить своей подруге. Времени у нас немного — день, ну два. А потом придется принимать непопулярные, как нынче говорят, меры. Вы меня понимаете?

Андрей кивнул. Он слишком хорошо понимал, что в битве за шестьдесят миллионов долларов этот человек с незапоминающимся лицом и глазами убийцы не остановится ни перед чем. Господи, как хотелось Обнорскому, чтобы Кати не оказалось дома. Чтобы она улетела в Австрию, в Израиль. В Австралию… к черту на кулички! Главное — подальше.

Но Рахиль Даллет была дома.

Вечером банковский служащий Николай Наумов имел телефонный разговор со Стокгольмом. Звонивший ему человек сообщил, что тетя Катя здорова. Нисколько не изменилась, все так же хорошо выглядит. И с Андрюшей тоже все в порядке ведет себя прилично, не капризничает. Хороший мальчик.

— А как у тети Кати финансовые дела? — поинтересовался Николай Иванович.