Андрей Константинов - Арестант

Набожный старичок истово перекрестился.

О выстреле в Никиту Обнорскому сообщил по телефону Сашка Разгонов. Он позвонил прямо из редакции, был сильно возбужден. Андрей сначала даже и не собирался подходить к телефону. Прошедшая ночь сильно его вымотала. Заснул он только под утро. Когда встал — первым делом включил радио. Все каналы сообщали о гибели в Балтийском море парома «Эстония». Количество погибших называлось приблизительное. Последние сомнения отпали — не бред, не сон, не галлюцинация. Он сидел совершенно подавленный… он ни разу не вспомнил о Никите, все еще был там — на грузовой палубе утонувшего парома. Хотелось завыть и напиться. HELP! — звучал в голове голос погибающего судна, да надсадно рычал клаксон выпрыгнувшего за борт трейлера.

Потом позвонил Сашка и сообщил про Никиту. О том, что случилось, Андрей понял раньше, чем Разгонов договорил до конца. «Что происходит?» — думал он. — «Да что же происходит-то? Господи! Что они творят?»

— Ранен в голову, — сказал Сашка. — Очень тяжело.

— Нет, Саня… Пуля только задела по касательной. В момент выстрела Никита обернулся, и голова несколько сместилась в сторону.

— А ты… ты откуда знаешь? — удивился Сашка.

— Мне так кажется, — вяло отозвался Андрей. Сашка озадаченно помолчал несколько секунд, потом спросил:

— Поедешь к нему в госпиталь?

— Да, разумеется… сейчас и поеду.

— Там еще какая-то женщина была с ним в машине. Тоже ранена. Не знаешь, Андрюха, кто такая?

— Не знаю, — соврал Обнорский. Впрочем, он действительно не знал — догадывался. Но говорить Разгонову об этом не стал.

Через двадцать минут Андрей вышел из дома, сел в «Ниву». Следом за ним двинулся уже привычный эскорт.

После того, как журналист Батонов был выпущен из Смольнинского РУВД, он первым делом зашел в забегаловку и махом выпил сто пятьдесят граммов коньяку. Потом сожрал салат из увядающих овощей и пару омерзительных котлет. В обычных условиях Вова этого есть точно не стал бы. Но оголодал Вова в ментовских застенках… Жрать хотелось сильно. Он съел эту гадость, перекурил и заказал еще водки. Водка была дрянь, еще хуже, чем жратва. Но и ее он выпил с огромным удовольствием. Стресс Батонов пережил не слабый. Возможно, это было самое сильное Вовино жизненное испытание. До сих пор все у него текло гладко, самые сильные, эмоции были связаны с триппером, подхваченным в семнадцатилетнем возрасте.

Выпил Батон водки, маленько отошел и задумался: как жить дальше? Еще час назад ему казалось, что самое главное — вырваться из камеры. Он готов был на все… А матерый оперюга Чайковский, который эту готовность в Вове подогревал, быстро и ловко посадил Батонова на крючок. В крошечном кабинетике он фактически продиктовал Вове ответы для протокола допроса. Батонов сдал трех известных ему наркоманов: среди них оказался и Андрей Обнорский. Дата. Подпись… Все о'кей, Володя. Сейчас пойду к следаку, договорюсь, чтобы вышел ты отсюда.

Сволочь Чайковский, как окрестил майора Батонов, снова отвел Вову в вонючую камеру (эх, знал бы кто, как противно было заходить туда вновь!) и исчез. Его не было всего минут тридцать, но журналисту показалось: вечность! Он даже думал, что мент паскудный опять обманул. Но Чайковский все же вернулся, дохнул на Батона свежим запахом алкоголя и сказал:

— Свободен, Владимир Николаич…

— Са-совсем?

— Совсем человек свободен только в морге, господин журналист. Совсем не бывает… В общем, так: я договорился со следаком. Он мужик ничего, с понятием. Отделаешься условным или передачей на поруки…

— Как условно? Я думал, вы дело закроете! — воскликнул Батон.

— Много хочешь, журналист. Пойми, не я дело-то открываю или закрываю. Я опер, а это в ведении гражданина следователя…

— Но я же… вы же…

— Не ной! — резко оборвал Чайковский. — Я же, мы же, ты же… Не ной. Ты влетел в говно по самое некуда, а я тебя оттуда вытащил. Понял?

Батонов кивнул. Вид у него был не очень. А Чайковский достал сигареты, угостил журналиста, закурил сам и продолжил:

— Сейчас тебя освободят. Для своих барбосов-корешков придумай какую-нибудь легенду, где шлялся сутки… Впрочем, не надо, лучше скажи правду: мол, повязали менты с дурью. Сутки помурыжили и отпустили под подписку. Но ты держался как партизан, никого не сдал, по твоему же выражению.

— А если не поверят?

— Куда денутся? Поверят… Можешь даже сказать, что ты подмазал ментов. Понял?

Батонов снова кивнул. Чайковский еще немного проинструктировал довольно-таки кислого Вову, подбодрил и предложил даже подбросить домой. Но журналист отказался.

— Я думаю, Владимир Николаевич, мы станем друзьями, — сказал Чайковский в заключение. — Ты не думай, что это пустое. Я ведь во многих вопросах могу помочь. С нормальным ментом дружить полезно… Многие сами к нам приходят. Вот так, Володя.

А потом захмелевший Батонов сидел в забегаловке. И думал: как жить дальше? Водка несколько сняла напряжение, все стало казаться не таким уж и мрачным. Склонность к театральщине даже подтолкнула к сравнению себя с Азефом [39].

Когда денег почти не осталось, Вовец поехал домой, к маман. К Савостьянову показываться не хотелось. У маман, как всегда, оказался очередной трахаль. И, как всегда, был он вдвое моложе маман. Но Вовца это нисколько не интересовало. Главное, что родительница расплатилась за такси и дала выпить. Батонов принял сто пятьдесят граммов виски и уснул в гостиной.

Пробуждение на следующий день было тяжелым. И в физическом, и в моральном смысле. Пришлось будить маман: дай опохмелиться. Старая потаскуха поворчала: моветон, мол, Владимир, но дала. В этот день Вова снова нажрался.

В ближайшее время журналист Владимир Николаевич Батонов станет агентом майора Чайковского. Очень быстро он поймет, что романтики в этом мало, а нервотрепки полно.

Майор Чайковский отзвонился полковнику Тихорецкому и доложил, что компромат на журналиста Обнорского у него есть. Перед майором действительно лежала казенная бумага с незамысловатым названием «Отдельное поручение». Поручений, собственно, было три.

Я, следователь Смольнинского РУВД, ст. лейтенант Крановой В.Г., рассмотрев материалы уголовного дела N… по ст. 224 УК РФ в отношении гр. Батонова В. Н., считаю целесообразным провести обыск в квартире гр…

Одно из поручений предписывало ст. о/у Чайковскому В.Ф. провести обыск на квартире гр. Обнорского А.В. Дело оставалось за малым — в течение двадцати четырех часов подписать в прокуратуре постановление на обыск. Для маскировки своего конкретного интереса к Обнорскому майор прицепил к делу еще двух человек. Те-то определенно баловались наркотой, и с ними все было просто. А вот Обнорский… ну, проведешь у него обыск. А если пустышка? Требовалось подстраховаться…