Роберт Крейс - Шанс быть убитым

— Все думают, что наша главная задача — карать и рубить головы, но если наш парень заботится о своей семье, мы никогда не вышвырнем его на улицу. Если окажется, что у него неприятности, мы попытаемся ему помочь, но ни за что не уволим. Может быть, на некоторое время отстраним от обязанностей или понизим в звании, но работу у него не отнимем. Чтобы он мог и дальше содержать свою семью.

Она с такой силой затянулась, что сигарета вспыхнула, точно раскаленный уголек.

— Какие неприятности?

— Вот это вы и должны мне сказать, миссис Риггенс, — улыбнулся я.

Маргарет Риггенс повернулась к старшей дочери.

— Санди, выключи телевизор и побудь немного в своей комнате. Хорошо?

Санди собрала свои вещи и скрылась в том же коридоре, что и другие дети. Маргарет снова посмотрела на меня:

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Вы с Флойдом разговариваете?

— Может быть, раз в неделю. С кем-нибудь из детей постоянно что-то происходит.

— Он живет на два дома, мисс Риггенс. Детям много нужно. Взрослым тоже.

— Господи, вы видели, где он живет?

Я только руками развел.

— В последнее время он не стал зарабатывать больше?

— Ха!

— Может быть, Флойд намекал, что у него какие-то новые дела?

— Нет.

Я наклонился вперед и заговорил тише:

— Если полицейский сбивается с пути, а кто-то ему помогает и покрывает его, этого кого-то можно обвинить в пособничестве. Вам это известно, миссис Риггенс?

Она сделала очередную затяжку, и я увидел, что у нее дрожат руки.

— Вы хотите сказать, что Флойд сбился с пути?

Я молча посмотрел на нее.

Она встала, уронив на пол пепел.

— Я натерпелась от этого сукина сына. Действительно натерпелась. Не знаю я ничего про его дела. И не понимаю, какого черта вы тут толкуете!

— Присядьте, миссис Риггенс.

Она села, тяжело дыша.

— Я не выдвигаю никаких обвинений. Я всего лишь задаю вопросы. У Флойда проблемы со спиртным. А кроме того, на него часто поступают жалобы на чрезмерное применение силы. У него проблемы с деньгами. Постепенно проблемы становятся образом жизни. Вы меня понимаете?

Она затушила сигарету в пепельнице и тут же закурила новую. Первая продолжала тлеть.

— Я ни в чем не обвиняю Флойда или вас. Я хочу знать, не слышали ли вы чего-нибудь необычного или не заметили ли перемен в его поведении. И больше ничего.

Она кивнула. Я видел, что она чуть успокоилась, но в глазах застыл страх. И я почувствовал себя маленьким и грязным. Я с радостью сказал бы ей, что все это ошибка, и ушел бы, но если уйдешь, то ничего не узнаешь. Даже когда совсем не хочется оставаться.

— Он не в себе с тех самых пор, как умер тот парень, — проронила она. — Последние пара лет выдались непростыми, но после его смерти стало невыносимо. Именно тогда Флойд начал снова прикладываться к бутылке.

Я кивнул, будто понимал, о чем она говорит.

— Он был членом общества анонимных алкоголиков, и дело шло на поправку. Иногда он приходил в чувство, и мы вместе обедали.

— А потом умер тот парень?

Она закатила глаза.

— Еще не успели забыть про Родни Кинга, [10] Родни Кинг стал знаменитым в 1992 году, после того как его арест с применением жестокости со стороны сотрудников Полицейского управления Лос-Анджелеса был заснят на видеопленку случайным прохожим, а белые присяжные вынесли оправдательный вердикт четырем полицейским, обвиненным в избиении чернокожего Родни. В Лос-Анджелесе возникли беспорядки, названные расовыми бунтами. а тут при аресте умер тот черный парень. Его семья подала жалобу, и это было ужасно. Флойд стал еще больше пить. Больше, чем прежде. Он был постоянно в ярости и взрывался из-за ерунды. Мне сказали, что это реакция на стресс.

— Как давно это было?

Она помахала в воздухе сигаретой.

— Как давно? Три или четыре месяца назад.

— Флойд считал себя виновным в случившемся? — спросил я.

— Флойд не знает, что такое чувство вины и ответственность, — рассмеялась она. — Я думала, что его беспокоит судебное разбирательство, но все обошлось, и я надеялась, что он успокоится. Но он продолжал постоянно напиваться. Эрик приходил, проверял, все ли у него в порядке. Эрика нам сам Господь Бог послал.

«Эрик Дис».

Я кивнул.

— С тех пор Флойд стал сам не свой. Если он в чем-то замешан, думаю, именно по этой причине. Реакция на стресс.

— Может быть.

— Это ведь можно квалифицировать как недееспособность. Верно?

Я хотел задать ей еще десять миллионов вопросов, но не мог, так как тогда обнаружилось бы, что я вовсе не из Полицейского управления. Я успокаивающе погладил ее по руке.

— Все будет хорошо, миссис Риггенс. Вы нам очень помогли, и это будет занесено в дело.

— Почему вы не заставите его снова посещать занятия анонимных алкоголиков? Когда он туда ходил, дела у него были значительно лучше.

— Пусть это останется нашим маленьким секретом, хорошо, миссис Риггенс? Так будет лучше для вас.

Она раздавила сигарету в переполненной пепельнице, и на стол просыпался пепел.

— Послушайте, я не знаю и знать не хочу, во что впутался Флойд. Я ничего и никого не покрываю. Мне и без того забот хватает.

— Конечно. Спасибо за то, что уделили мне время.

Я встал и пошел к двери. Маргарет Риггенс осталась за столом, зажгла очередную сигарету, вдохнула дым и уставилась в окно на свой жалкий дворик. Грохот музыки заглушали крики детей, и я представил себе, что это продолжается бесконечно и ад, в котором она живет, ничем не лучше ада Флойда.

В гостиной стояло пианино «Ямаха», но, судя по его внешнему виду, на нем уже давно никто не играл. На одном его краю лежал школьный портфель, на другом — в стеклянной миске плавало полдюжины увядших желтых роз. Между ними пристроилась фотография в рамке: Флойд и Маргарет Риггенс на выпускном балу в Полицейской академии. Они были на пятнадцать лет моложе и улыбались. Почти такая же фотография, как та, что показывала мне Дженнифер. Только в отличие от Маргарет и Флойда Дженнифер Шеридан и Марк Турман по-прежнему выглядели так же, как на снимке.

Наверное, романтика — это для избранных.

Когда я отъехал от дома, в котором Флойд Риггенс когда-то жил с женой и детьми, солнце клонилось к западу и горы окрасились в оранжево-розовые тона. Влившись в нескончаемый поток машин, я проехал по долине, наслаждаясь картинами темнеющего неба. Интересно, радуется ли Маргарет Риггенс видам неба и гор. Впрочем, возможно, они от нее слишком далеко и она их просто не видит. Когда тебе больно, то смотришь в основном на свой дом.

Я миновал северную границу Бербанка и Пакоймы, затем спустился вниз по Колдуотеру и доехал до маленького заведения под названием «Маззарино», где делают лучшую пиццу в Лос-Анджелесе. Я заказал вегетарианскую пиццу и анчоусы, и когда через пятнадцать минут припарковался у своего дома, пицца была еще теплой.