Роберт Крейс - Шанс быть убитым

— Его зовут Марк Турман. Он больше не патрульный. В прошлом году его перевели в семьдесят седьмой участок Южно-Центрального округа Лос-Анджелеса. Он работает в штатском.

— И чем занимается его подразделение?

— Его называют КБР — команда быстрого реагирования. Занимается профессиональными преступниками и пытается остановить их прежде, чем те успеют причинить вред другим людям. Это элитное подразделение, и Марк самый молодой в нем. Он очень гордился своим новым назначением. — Мне показалась, что она тоже гордится женихом. — Первые несколько месяцев все было хорошо, а потом он изменился. Это случилось практически за один день.

— В каком смысле изменился?

Мне почему-то вспомнился Кевин Маккарти и «Вторжение похитителей тел».

— Стал беспокойным. Мне кажется, будто он чего-то боится и что-то от меня скрывает. У нас никогда не было секретов друг от друга, а теперь появились какие-то вещи, которые он отказывается со мной обсуждать.

Я внимательнее взглянул на фотографию. У Турмана были длинные руки, жилистая шея и улыбка деревенского паренька. Я решил, что он на четырнадцать дюймов выше Дженнифер Шеридан.

— Я неплохо знаю копов, мисс Шеридан. С некоторыми даже дружу. Это тяжелая работа, иногда в самые неожиданные и неурочные часы, а еще на ней видишь много плохого. Далеко не всем хочется болтать о ней, вернувшись домой.

Она покачала головой, показывая, что я ее не понял.

— Дело не в том, что Марк не хочет рассказывать о своей работе. Он прослужил патрульным три года, и я к этому привыкла. Просто он стал как-то странно себя вести. Раньше мы много говорили о том, как поженимся и заведем детей. Сейчас — нет. Спрашиваю, что случилось, а он отвечает, что ничего. Спрашиваю, как прошел день, а он говорит, что нормально. Он никогда не был таким раньше. А еще он стал раздражительным и резким.

— Раздражительным.

— Именно.

— Ваш жених стал раздражительным, и по этой причине вы решили, что он вовлечен в преступную деятельность?

— Ну, не только поэтому, — огрызнулась она.

— Вы видели, как он совершил какое-то преступление, слышали, как он об этом рассказывал, или видели его результаты?

— Нет.

— Вы заметили, что у него появились шальные деньги?

— Нет.

Я постучал пальцами по столу:

— Получается, вы решили, будто ваш жених проворачивает какие-то левые дела только потому, что стал раздражительным.

Дженнифер Шеридан нетерпеливо вздохнула:

— Вы не понимаете. Мы с Марком знакомы с седьмого класса, а в девятом полюбили друг друга. Мы уже давно вместе. Я его люблю, а он любит меня, и я знаю его лучше, чем кто-либо другой в этом мире.

— Хорошо, — согласился я. — А улики у вас есть?

Она нахмурилась.

— Улики, — повторил я. — Например, вы нечаянно подслушали обрывок разговора. Или ненароком заглянули в его банковский счет. Какая-нибудь мелочь, которая поможет мне определить природу преступления.

Я не употреблял это словосочетание вот уже три или четыре недели.

— Вы что, издеваетесь надо мной? — возмутилась она.

У меня начала болеть голова. Похоже, уровень сахара в крови резко понизился.

— Нет, я пытаюсь заставить вас решить, чего вы хотите и почему. Вы утверждаете, что Марк Турман замешан в преступной деятельности, но у вас нет ничего определенного. Это означает, что вы просите меня установить слежку за копом. По природе своей все копы — параноики, а кроме того, они активно передвигаются по городу. Это будет вам дорого стоить.

У нее на лице появилось смущенное выражение.

— Сколько?

— Две тысячи долларов. Вперед.

Я видел, как она с трудом сглотнула.

— Вы принимаете «Визу»?

— Боюсь, что нет.

Она снова сглотнула.

— Это большие деньги.

— Да, большие, — согласился я.

Дженнифер Шеридан убрала фотографию Марка Турмана в сумку, достала красный кожаный кошелек и с отсутствующим выражением лица стала рыться в нем. Потом достала две двадцатки и положила передо мной на стол.

— Я могу заплатить вам сорок долларов сейчас, и сорок каждый месяц в течение сорока девяти месяцев.

— Боже праведный, мисс Шеридан! — воскликнул я.

Она сжала зубы и достала еще десять долларов.

— Хорошо, пятьдесят долларов.

Я поднял руки и подошел к стеклянной двери, ведущей на маленький балкон. Когда я снял этот офис, двери были раздвижными, из алюминия, но пару лет назад я заменил их на застекленные французские с медными ручками. Я открыл двери так, чтобы их не захлопнул ветерок, и тут заметил двух типов в коричневом седане без опознавательных знаков, стоящем на противоположной стороне улицы. За рулем сидел высокий парень со всклокоченными густыми волосами. Лицо его товарища, устроившегося на пассажирском сиденье, показалось мне довольно потрепанным. У того, что повыше, были длинные руки и жилистая шея, и он выглядел как Марк Турман. Сукин сын. Я отвернулся от двери и взглянул на Дженнифер Шеридан. Нет. Она ничего про них не знала.

— Марк сегодня работает?

Ее явно удивил мой вопрос.

— Да. Работает с понедельника по пятницу, с одиннадцати до шести.

— Он отрастил волосы с тех пор, как начал работать на КБР?

Дженнифер Шеридан улыбнулась, пытаясь понять, к чему это я клоню.

— Ну да. Ему пришлось, чтобы работать под прикрытием.

Значит, это действительно Турман.

Я вернулся к своему столу и посмотрел на нее. Я видел, как сильно она его любит. И доверяет, и даже подумать не может о том, что он будет за ней следить.

— Вы с Марком живете вместе?

Дженнифер Шеридан едва заметно покачала головой и покраснела.

— Мы об этом говорили, но решили подождать.

— Хм. Итак, вы думаете, что он от вас что-то скрывает, и хотите, чтобы я в этом разобрался?

— Да.

— А вдруг выяснится, что Марк Турман вовсе не тот, за кого вы его принимаете? Что, если я займусь этим делом и в результате ваше отношение к нему изменится? А заодно и его отношение к вам?

Дженнифер Шеридан слегка пошевелила губами, потом откашлялась и сказала:

— Марк — хороший человек, мистер Коул. Если он во что-то впутался, то наверняка не по собственной воле. Я ему доверяю, и я его люблю. Если узнаем, что у него неприятности, мы ему поможем.

Она явно все обдумала, прежде чем прийти ко мне. Может быть, потратила на это несколько ночей.

Я подошел к дверям и сделал вид, что поправляю их. Турман с приятелем продолжали сидеть в седане. Турман посмотрел наверх, но, увидев, что я вернулся на балкон, тут же опустил голову. Он еще не знал, что нельзя делать резких движений, но пара лет на этой работе научат его не совершать подобных ошибок. Ты как бы ненароком отворачиваешься, переводишь глаза на другой предмет, не двигая головой. Иногда просто смертельно опасно встречаться глазами со своим противником или с тем, за кем следишь.