Михаил Шалаев - Сокровище Джунаида

Бывший участковый занял дом умершего года три назад Нуры-Байрама, и никто не возражал: кому какое дело, стоит дом пустой, или кто-то в нем живет? Все равно дети Нуры сюда уже никогда не вернутся…

К тому же Порсы был совсем безобидный, хотя и немного сумасшедший: все ходил, бродил вокруг поселка, будто что-то искал. Иногда пропадал надолго — то на день, то на два. В один из таких походов он обнаружил труп, весь объеденный лисами и шакалами. Опознать его было бы невозможно, если бы не валявшийся рядом с ним «маузер», запомнившийся участковому с тех бурных дней, когда он пытался настичь беглянку. Но Порсы никому про это не рассказал, только закопал Сердара в песок, прочитав, как мог, заупокойную молитву.

Возвращаясь из своих походов в поселок, бывший участковый подрабатывал по мелочи: кому грядки помогал вскопать, кому скотину выгнать. Пузо у него было огромное, но от длительных прогулок по пескам и физической работы на свежем воздухе он быстро постройнел, живот его подтянулся, даже морда стала как-то приятнее.

И вот позвал его однажды Гуванч помочь разгрузить прибывшую машину с продуктами. Такие приходили в поселок не часто — примерно раз в неделю. Покупателей-то немного. Но продавец всегда нанимал грузчика, чтобы все видели, что он не раб, а хозяин. И Порсы уже нанимал пару раз.

Бывший участковый старательно таскал поддоны с хлебом, картонки с конфетами, ящики с консервированными огурцами и помидорами. А когда тащил в магазин коробку с водкой, средняя ступенька под его ногой проломилась, и он свалился, разбив при этом три бутылки.

Гуванч, конечно, сказал, что вычтет стоимость этих бутылок из зарплаты, но это была только угроза: Порсы должен был получить меньше, чем стоили три бутылки водки. Тем не менее продавец заплатил бывшему участковому какие-то гроши, добавил бутылку водки (жадности в нем не было) и отправил домой.

А сам стал ремонтировать крыльцо, поднял сломавшуюся среднюю ступеньку и увидел то, что было под ней спрятано. Прямо у входа в его магазин ровными рядами лежали слитки желтого цвета. Он взял один, прикинул на вес. Получалось, что это золото. Или позолоченный свинец. Но кому нужно золотить свинец?

Гуванч посмотрел вокруг — не следит ли кто за ним? Нет, никого.

Он оставил все как есть и спокойно ушел вовнутрь, чтобы подыскать подходящую дощечку на замену.

Вернувшись на крыльцо, убрал сломанную ступеньку и поставил новую, приколотив ее большими крепкими гвоздями.

Гуванч оставил все как есть, потому что не хотел рисковать. Если хозяева рядом — он не станет вступать с ними в конфликт.

Если они далеко — надо немного подождать. Вдруг вернутся? И если не найдут то, что спрятали — они спросят с него. А зачем ему это надо?

Гуванч сразу просчитал, что сокровище под крыльцом лежит огромное, а значит, и церемониться никто не будет. За такие деньги может полететь немало голов… И продавец не хотел, чтобы одна из них была его.

Но в глубине души он был уверен, что за этим золотом никто никогда не вернется. Может, это была не уверенность, а только надежда, но у нее были свои основания. Какие? А вот такие…

Гуванч вытащил из-за пазухи тяжелую золотую монету с непонятными письменами то ли персидской, то ли арабской вязью и поднес ее к губам. Этот талисман достался ему от матери. Она почему-то верила, что он приносит счастье. Но особенно счастливых в их роду никогда не было. И Гуванч знал, чем дело: эта монета должна принести счастье и обязательно принесет, но когда будет принадлежать не женщине, как было до сих пор, а мужчине…

Этим мужчиной стал он.

Только торопиться не надо… Всему свое время. Пускай пока все полежит, где лежит… Надо хорошо подумать, как распорядиться свалившимся на него сокровищем — не век же ему лежать под крыльцом единственной лавки в убогом поселке Аджикуи на краю великой пустыни Каракум… Оно долго ждало своего часа — и еще немного подождет. Ибо сказано: мы ничего не знаем о превратностях судьбы…

Столица Туркмении до революции и в первые революционные годы именовалась Асхабад, затем, короткое время — Полторацк, потом — Ашхабад, и наконец, после 1991 года — Ашгабат. Отсюда разночтения.