Сергей Зверев - Путь отчаянных

Между тем не услышавший выстрела лев ринулся в атаку. Одним прыжком он взгромоздился на капот машины, отчего ее сильно качнуло, и попытался мощным молниеносным ударом лапы сбить Локиса с ног. Чтобы удержаться на ногах, Володя сделал шаг назад, наступив кому-то из разведчиков на руку и при этом отчаянно балансируя. Это спасло ему жизнь – удар львиной лапы пришелся не в голову, а в плечо. Когти зверя, разорвав ткань бурнуса, вонзились в мякоть тела, нещадно раздирая ее. Инстинктивно поджимая раненую руку, Локис непроизвольно передернул затвор-цевье и почти одновременно с этим нажал на спуск. Грохот двенадцатого калибра был подобен разрыву противотанковой гранаты. «Кроссфайр» так сильно отдал назад, что Володя едва смог удержать его в руках. Разряд крупной картечи хлестнул льва прямо в открытую пасть, разворотил зверю морду, превратив ее в кровавое месиво, и сбросил хищника с капота на землю. Предсмертный львиный рев прокатился по всей округе. Но он успел в агонии ударить лапой по правому переднему колесу, оторвав кусок покрышки и повредив камеру. Джип тут же завалился вправо.

– Вовка, – утробно проговорил Демидов откуда-то снизу, – пристрели ты эту скотину! И слезь с моей головы!

Локис не сразу сообразил, что, падая, с размаху уселся прямо на голову командира, а удерживая здоровой рукой «кроссфайр», хорошенько приложил его прикладом в лоб. Морщась от боли в плече, он вывалился из кузова и, обойдя машину, добил зверя из винтовочного ствола. Лев в последний раз дернулся и замер, вытянув лапы, а Володя с сожалением посмотрел на изуродованное колесо.

«Отъездились», – мрачно подумал он. Запасного колеса в джипе не было...

Захваченный суданцами «Ан-124» стоял на рулежной дорожке заброшенного аэродрома. В полукилометре от него, на стоянке, прикрытые старыми чехлами, красовались «мигари».

Аэродром этот строился когда-то французскими колонистами в качестве опорной базы для возможной агрессии против англичан, хозяйничавших в Судане, но сразу же после постройки оказался в разряде резервных. Началась знаменитая «борьба африканских народов за независимость». Выгнав европейских колонизаторов со своего континента, африканцы огляделись и принялись делить границы своих новых владений. Про аэродром, в двухстах километрах от города Ямбио, больше никто не вспоминал. Строения ветшали, обваливались, взлетно-посадочную полосу заносило песком из чадских пустынь. Но, несмотря на все это, он не переставал быть боевым аэродромом.

Джеймс Николсон отвернулся от унылого пейзажа за окном своей комнаты. Пройдясь несколько раз от одной стены до другой, остановился возле бара-холодильника, достал из него бутылку виски, покрутив ее в руках, и, брезгливо поморщившись, поставил на место.

– Алкоголь – плохой советчик, – произнес он вслух.

Бывший офицер морской пехоты ВМС США, выгнанный со службы за жестокое обращение с военнопленными, Николсон ненавидел свою страну и ее правительство. После позорного увольнения из армии не стал возвращаться в Штаты, а исчезнув не только из списков ВМС, но и из страны, в которой служил, дальнейшую свою «карьеру» связал с арабскими экстремистами. Благодаря своим военным талантам и боевым навыкам он достаточно быстро занял один из ключевых постов в подпольной организации, возглавив им же созданную мощную террористическую группу. Ему удалось то, что до этого удавалось только афганским талибам, – обзавестись собственной авиацией!

Однако и с экстремистскими главарями отношения у Николсона не сложились, главным образом из-за религиозных разногласий. И тогда он увел свою группу в Судан. Прихватив два «МиГа»...

– Махамат! – позвал Николсон своего ординарца-араба.

На пороге тут же возник высокий широкоплечий суданец с закутанным до самых глаз лицом.

– Звал, хозяин?

– Что делают русские? – стоя к слуге спиной, спросил Николсон.

– Ничего, хозяин, – пожав плечами, ответил Махамат. – Едят, пьют, спят...

– И что, не пытаются скандалить? – вскинул бровь Джеймс.

Ординарец отрицательно качнул головой, негромко щелкнув при этом языком, и Николсон нервно дернул щекой.

Идея с захватом российского самолета пришла ему в голову, когда он узнал, что нечто подобное уже совершили талибы. Правда, что с ним делать, он еще не придумал. Вариантов, в общем-то, было немного: либо стрясти с России деньги за освобождение людей и самолета, либо... вот это-то «либо» и не давало Николсону покоя. Повторить трагедию 11 сентября казалось заманчивым, но, насколько ему было известно, системы американской ПВО теперь работали более жестко. Они даже получили приказ сбивать гражданские самолеты с пассажирами на борту, если его захватывали террористы. Так что Соединенные Штаты в качестве объекта отпадали изначально.

– Ты связывался с русским консульством в Омдурмане? – неожиданно спросил Николсон у слуги.

– Да, хозяин, – почтительно склонил голову Махамат. – Мой человек подбросил им записку, указав, что знает, где находится самолет.

– И что они? – резко обернулся Джеймс.

– Молчат, – опять пожал плечами Махамат. – Мой человек следит за консульством. Там все спокойно, вот только... – Он замялся, словно колеблясь, рассказывать начальнику то, что стало ему известно через лазутчика, или это недостойно его внимания, затем осторожно выдавил из себя: – Недавно туда приехали какие-то люди, пять человек. Ночь провели в консульстве, а на следующий день куда-то исчезли. В консульстве их нет, это точно.

– Когда это было? – продолжал сверлить ординарца взглядом Джеймс.

– Дня четыре назад...

– Почему ты мне сразу не сказал об этом, скотина? – зло прошипел Николсон, подскочив к Махамату. – Я же приказал тебе докладывать обо всем, что творится в русском консульстве!

– Я думал, хозяин... – залепетал Махамат, но Джеймс не дал ему договорить. Коротким точным ударом сбил слугу с ног и принялся остервенело пинать куда попало. Араб не сопротивлялся и не кричал, зная, что это бесполезно. На его глазах Николсон убивал непокорных одним движением рук и сворачивая им шеи. А крики только усиливают азарт избивающего.

Решив, что ординарец достаточно наказан за свою провинность, Николсон прекратил экзекуцию и, тяжело дыша, отошел к окну.

– Убирайся, мерзавец! – приказал он и тут же добавил: – Позови ко мне Касыма.

Когда слуга, тихо постанывая, вышел, Джеймс опять подошел к бару-холодильнику и достал бутылку. На этот раз налил полный стакан виски и залпом выпил, не закусывая. Вытерев губы рукавом, достал из коробки сигариллу и с наслаждением закурил.

Он догадывался, что русские непременно предпримут какие-то ответные меры, как только к ним обратятся похитители военного транспортника, но не ожидал, что это произойдет так быстро. А судя по тому, что в российское консульство в Судане приехали какие-то посторонние люди, русские перешли к активным действиям, и Николсона это сильно обеспокоило. Встречаться с русскими «солдатами», как он называл всех военных, ему доводилось еще в Югославии, и эти встречи не доставили никакого удовольствия. Русские были непредсказуемы во всем, что касалось ведения боевых действий, и просчитать их реакцию практически невозможно. Кроме того, они не признавали никаких правил военной игры, а если их «загоняли в угол», то сопротивлялись отчаянно, даже остервенело.