Виктор Степанычев - Невозвращенцы

Он наконец рассмотрел собак. Здоровые, но не породистые. И, похоже, не натасканные на людей. По крайней мере, с ходу не бросились, а, заливаясь в надрывном лае, закружили в хороводе вокруг Стаса. Обученный пес — тот сразу бы метнулся к глотке или мертвой хваткой в руку бы вцепился, на землю повалил… Видимо, для антуража их припасли, для того, чтобы нервы потрепать проверяемому, максимум — штаны располосовать. А как у вас с психикой, господа экзаменаторы?

Привычным движением Гордеев вырвал из-за спины «АК-74», сорвал с предохранителя, передернул затвор и… засмеялся. Нет, все-таки собаки были дрессированными. Они на удивление дружно и слаженно среагировали на намерения Стаса пустить в ход автомат. Лай мгновенно прекратился, а сами псы брызнули в разные стороны и в считаные секунды скрылись, если говорить профессиональным языком, в складках местности.

— Время идет, полоса еще не пройдена, — послышался за спиной голос инструктора. — Вперед!

Повинуясь приказу, Гор поставил автомат на предохранитель, закинул его за спину и трусцой побежал к следующему препятствию. Оно было с виду стандартным и называлось «блиндаж»: бетонированный колодец, лаз в подземный ход, как правило, ломаный, зигзагообразный, такой же колодец на выходе — в десятке метров заметны его края. За ним виднеется невысокая стенка с двумя проемами. Тоже знакомое препятствие. А где очередной сюрприз? Или они уже закончились?

Увы, но фантазиям устроителей полосы препятствий тоже есть предел. По крайней мере, во время короткого подземного путешествия бетонные своды на голову Стаса не рушились и из стен с леденящим душу хохотом не вываливались скелеты.

На выходе из блиндажа на бетонном бортике лежала пара гранат «РГД» и три метательных ножа. Гордеев, не думая, вырвал чеку у одной, метнул за стенку с окнами, быстро проделал то же самое с другой и присел в колодце. Взрывов не случилось, гранаты оказались учебные.

Он поднялся, и в это время справа метрах в десяти из травы выпорхнула ростовая мишень с изображением донельзя свирепого бородатого субъекта с кинжалом в руке. Не теряя время на размышления, Гор сгреб с бортика и пустил в мишень все три метательных ножа — не бороться же ему с нарисованным бородачом, да и для огневого поражения дистанция маловата.

Рывком выбравшись из колодца, Стас побежал к стенке. Он не успел подумать, тело само среагировало на звук, упав на землю. Не единожды ему приходилось слышать тактовый разговор автомата и свист пуль над головой. Вот еще разок довелось, причем из-за спины…

Очередь прошла высоко, хотя стреляли не более чем в паре десятков метров. Без труда можно догадаться, кто пустил очередь, и сделать вывод, что прохождение штурмовой полосы еще не закончилось, хотя за куцей стенкой, за которую Стас зашвырнул гранаты, более препятствий не наблюдалось.

Но, как говорится, не первый раз девица замужем, намек Гор понял. Он по-пластунски дополз до стенки, достал и изготовил «калаш» к стрельбе и осторожно выглянул из-за кирпичной кладки.

Как Станислав и предполагал, метрах в пятидесяти впереди из травы поднялась грудная мишень. Гордеев ее положил с первой же короткой, в три патрона, очереди. Немедленно слева и чуть дальше вздыбилась вторая. И ее постигла участь сестрицы.

— Перебежками вперед, в атаку! — послышалась команда инструктора. — Наблюдать цели!

«Отживел, загорелый!» — констатировал Стас и, вскочив, отработанным зигзагом ринулся «в атаку». Он на ходу успел скосить еще пару мишеней и готов был работать дальше, однако команда «Отбой!» остановила его.

На этом прохождение курса телохранителей, если это было именно то, что ему заявляли, а не нечто иное, для Станислава закончилось. Итогов обучения и сдачи экзаменов не подводили. После прохождения полосы препятствий ему дали скоренько переодеться в свою одежду, посадили в вертолет и доставили в Москву.

Уже на следующий день Гордеев получил короткий инструктаж у Беса — Белявского, после чего приступил к работе по охране и обороне Анны Дмитриевны Анчар.

Со скукой Станислав боролся всеми возможными способами. Так, например, когда Анна по каким-либо причинам зависала дома, он мог трижды за день почистить свой и без того чистый пистолет. А еще он пристрастился к чтению женских журналов.

И случилось это от безысходности, чтобы хоть как-то скоротать время в парикмахерских и косметических салонах, которые Анна Дмитриевна посещала не сказать что часто, но регулярно. А там подобного добра имелось в избытке.

Правда, если женское чтиво своей незамутненной чистотой и детской непосредственностью сквозняком прочищало мозги, выметая из серого вещества все, проходящее по разделу «Серьезно», делая голову прозрачно-хрустальной, то чистка пистолета, наоборот, склоняла Гордеева к анализу окружающего мира. И то, что происходило в этом мире, естественно, касающееся его собственной персоны, порой виделось несуразным, порой не совсем логичным, а когда — и вообще подозрительным.

Стас хорошо запомнил вечер знакомства с Анной у придорожного кафе в Одинцове. Тогда ее сопровождали три секьюрити. Прошло уже полтора месяца, как он исполняет обязанности телохранителя девушки, но за все это время никто, кроме него самого, не сопровождал ее, куда бы они ни следовали. Что это: высокое доверие Гордееву, заоблачная оценка его профессиональных качеств или нечто иное? Вопрос, конечно, интересный, хотя и спорный. Особенно насчет высокого доверия к человеку, случайно ставшему телохранителем и уж никак не великому профессионалу в данной сфере деятельности.

Не то что настораживал, но несколько удивлял тот факт, что у него никак не налаживались отношения с ребятами из охраны дома. Вроде бы коллеги и делить нечего, у каждого свои служебные обязанности, однако у Станислава сложилось впечатление, что парни его если не игнорируют, то уж сторонятся точно. Сколько раз он замечал, что охранники в пультовой, до этого весело болтавшие, замолкают, когда он появляется на пороге, и прилипают глазами к мониторам.

Кстати, с тремя секьюрити, с которыми Гордеев имел дело у придорожного кафе в Одинцове, он больше не сталкивался. Вряд ли их уволили за поражение в той драке. Ребята серьезные, обученные, такими не разбрасываются. Ну а то, что он их не видит, так, возможно, они занимаются не охраной анчаровского особняка, а задействованы на чем-то более серьезном. Только на чем? Естественно, Станислава никто посвящать в это не собирался.

А еще вызывал искреннее недоумение какой-то непонятный заговор молчания по поводу предшественников Стаса, тех, кто охранял Анну Анчар до его появления в этом качестве. Он задавал этот вопрос и Анне, и Белявскому и даже пытался разговорить ребят из охраны, но словно бы натыкался на глухую стену.