Виктор Степанычев - Жара

— Ноябрь длинный, — вздохнул капитан. — Со дня на день ждем замену. А вы что, с шефом где-то пересекались?

— Они с нашим командиром однокашники. Заезжал как-то в гости. А ты тоже кемеровский, парень? — спросил Димитр у служивого, стоявшего за спиной капитана и внимательно вслушивающегося в разговор.

Это был один из двоих, облик которых не вписывался в среднеславянский тип остальных постовых. Он внимательно шарил глазами по салону машины и лицам пассажиров. И чаще всего его взгляд останавливался на Веклемишеве. И Вадим мог понять, почему к нему проявляется такое внимание. Несмотря на то, что на нем был надет маскировочный костюм и экипировка в целом соответствовала снаряжению остальных, из-под камуфляжа выглядывала гражданская одежда, не являющаяся обычным утеплением. Да и по возрасту он был постарше всех остальных.

Чернявый промолчал, игнорируя вопрос, а только, еще раз оглядев находящихся в салоне, отошел от машины к остальным, а потом и вовсе скрылся в темноте. Второй, чуть помедлив, отправился следом за ним.

— Нам на усиление прислали сегодня утром, — оглянувшись через плечо, пренебрежительно сказал капитан. — Вроде из батальона «Восток», а там кто его знает. Может, местная служба безопасности кого-то ищет… В горах, говорят, неспокойно. Вообще-то мы полгода без них справлялись и со спокойными, и с беспокойными. Ну да ладно, Аллах с ними, господь с нами! В БТРе ваши люди? Тогда все в порядке, задерживать зря не будем. Счастливого пути!

«УАЗ» отъехал от блокпоста и остановился на обочине, ожидая бронетранспортер. Фонари, освещавшие дорогу, остались позади.

— Дима! Сбегай, на звезды погляди и птичек послушай, — бросил Веклемишев Стоянову. — Особенно двух соловушек из местных. Сдается мне, что «восточники» эти как бы не по нашу душу здесь трутся. Не зря Тамбовцеву они также не понравились. Мы отъедем чуточку и подождем тебя. Сержант, выключи на секунду фары.

— Задачу понял, товарищ полковник, — бодро доложил Димитр, открыл дверцу и беззвучно скрылся в уже плотных сумерках.

Веклемишев посмотрел на наручные часы, светившиеся в темноте фосфоресцирующими стрелками. Они показывали без нескольких минут семнадцать часов. Время летело быстро.

«Выдержит ли Муса? — в очередной раз мелькнула тревожная мысль. — Почему он не дает себя даже перевязать? Код же он принял…»

Свет от фар приближающегося БТРа заплясал на шоссе.

— Вперед! — коротко бросил Веклемишев водителю. — Но не торопись.

По его команде «УАЗ» и бронетранспортер остановились метрах в семистах от блокпоста, заглушили двигатели и выключили фары. Ожидание было недолгим. Через семнадцать минут, Вадим засек время по часам, дверка кабины отворилась и на сиденье плюхнулся Стоянов. Странно, но он выглядел запыхавшимся после короткого марш-броска от поста. У Веклемишева даже мелькнула мысль, что «тамбовцы» за время командировки в Чечне расслабились и потеряли физическую форму.

— Ну что? — нетерпеливо спросил у него Вадим.

— Бабушка приехала! — весело сообщил ему Димитр.

— Какая бабушка? — нахмурился Веклемишев. — Что за шутки?

— Это кодовая фраза из богомоловского «Момента истины», — сделал глубокий выдох Стоянов, приводя в порядок дыхание. — Когда взяли группу и подтвердилось, что это те диверсанты, которых «смершевцы» ищут, слова про бабушку передали в эфир.

— Докладывай по существу, любитель боевиков, — сердито сказал Веклемишев, — времени у нас нет на «моменты», а вот с истиной точно проблемы.

— Есть по существу! — бодро отрапортовал Стоянов. — Согласно вашему приказанию провел наблюдение за звездами и прослушал пение птиц. Со звездами все нормально, а вот птицы поют совсем не для нас, а для какого-то чужого и нехорошего дяди.

— Конкретнее! — нетерпеливо бросил Веклемишев. — И без романтических отступлений.

— Методом подползания я приблизился к посту и почти сразу обнаружил двух искомых субъектов. Один из них разговаривал по мобильнику. Он докладывал, что через пост прошла колонна в составе «УАЗа» и бронетранспортера. В легковой находились трое пограничников — стало быть, меня они тоже в «зеленые» записали — и еще один человек важного вида. Это, надо думать, вы, товарищ полковник. И еще парень дал по телефону примерное описание вашей внешности.

— На каком языке велся разговор? — перебил Стоянова Вадим.

— На чеченском, — доложил Димитр. — Тон спокойный, без напряга, но явно на том конце провода, вернее эфира, человек рангом повыше этого барана.

— Ну почему же сразу — барана? — задумчиво произнес Веклемишев. — Он дело свое делал. Эх, узнать бы, кому он докладывал.

— Нет проблем! — пожал плечами Стоянов. — Вон он на обочине отдыхает стреноженный. А вы говорите не баран…

В машине установилась напряженная тишина. Веклемишев понял, почему Димитр так запыхался на коротком марш-броске. Тащить на себе плененного «восточника» в полной экипировке было нелегко.

— Зачем ты его сюда приволок? — спросил изумленный Вадим. — А если хватятся? Организуют погоню?

— Я так думаю, товарищ полковник, никакой погони не будет. После телефонного разговора этот парень сказал напарнику, что пойдет прогуляется до ветру. Быстро его не хватятся, а когда забеспокоятся, то уж на нас исчезновение этого балбеса никак не повесят. Мы уехали задолго до того, как он испарился. Да и кемеровским омоновцам он до фени. Кстати, вот и телефончик его — можно будет пробить номерок, по которому он звонил.

Ругать Стоянова за проявленную инициативу было по крайней мере неразумно. Но и от похвалы Веклемишев воздержался.

Димитр выполнил порученное задание, и сделал это вполне профессионально. Как учили! И его доводы были разумны, и потому возражать не приходилось. Тем более что дело уже сделано.

— Пошли побеседуем, — коротко сказал Веклемишев. — Кстати, товарищ подполковник, как вас зовут? А то все по-уставному, нет душевного контакта…

— Игорь Иванович, — сообщил тот.

— А меня Вадимом Александровичем кличут, — скромно доложил Веклемишев. — Я вас попрошу, пока мы беседуем с нашим гостем, свяжитесь еще раз с заставой, уточните состояние Дагаева.

— Разрешите я с вами, — подал голос со своей скамейки старлей Гриша. — Послушаю, что скажет наш гость.

— Конечно, — согласился Вадим. — Кстати, как у вас, Григол, с чеченским языком?

— Без проблем, — пожал плечами Абашидзе. — Разговариваю, только не пишу.

— Да мы все здесь не письменные, — усмехнулся Веклемишев.

— Больше по разговорной части, чего и искренне пожелаем нашему пленнику.

Освещенный тремя карманными фонарями, недавний постовой представлял собой картину неприглядную. Активно пытаясь освободиться от пут, катаясь по обочине, он изрядно вымазался в грязи.