Виктор Степанычев - Жара

— До дна, — обреченно уточнил Вадим и указал дорогу в бар.

Городок Вольфурт в Австрийских Альпах, «тихое местечко», мечта нетрезвого Никитина, не стал конечным пунктом путешествия Веклемишева. Телефонный звонок из Триполи генералу Ветлугину поломал все планы Вадима. Дима Стоянов, командированный в Швейцарию для работы с банковскими счетами Мадаева, свое задание при активном содействии коллег из Интерпола выполнил и ожидал прибытия Вадима, чтобы подключиться к расследованию по его направлению. Собственно, особенно напрягаться Димитру в Швейцарии не пришлось. Счета были практически пусты, так что их блокирование являлось делом весьма условным, запросы же по переводам различных сумм со счетов Мадаева в другие банки принесли ответы-близнецы: деньги сняты наличными.

Ветлугин считал, что Веклемишев слишком сильно засветился в Йоханнесбурге и ему не стоит соваться в Вольфурт вообще и в клинику доктора Вальдингера в частности. Более того, генерал был настроен крайне скептически по отношению к альпийскому направлению, как он его окрестил. Он не верил, что Вадиму удастся добраться до документов или фактов, подтверждающих, что Халиф-Мадаев пребывал в Вольфурте и ему там была сделана вторая пластическая операция. А уж о том, чтобы добыть сведения о его настоящем лице, и речи не шло. Без всякого сомнения, брат Гуго предупредил брата Эдуарда, и тот замел все следы. Как говорится, кто предупрежден, тот вооружен. В лучшем случае Веклемишев вытянул бы пустышку, в худшем — поимел бы сложности, которые мог ему приготовить доктор Вальдингер номер два. В горах часто случаются неприятности. То нога соскользнет с края обрыва, то камень со скалы сорвется…

В общем-то, и Вадим был согласен с Ветлугиным. Если говорить языком официальным, после недолгой дискуссии при общем взаимопонимании рассматриваемого вопроса стороны пришли к консенсусу, что клиникой доктора Вальдингера в Вольфурте займется незасвеченный Стоянов. Тем более, что из Цюриха, где сейчас маялся от безделья Димитр, до «тихого местечка», считай, рукой подать, максимум пару часов хода по автобану и не более часа по горной дороге.

Вадим без работы также не остался. Его путь лежал строго на норд от запланированных альпийских красот. Правда, ждал Веклемишева не Крайний Север, а вполне умеренные широты земли Нижняя Саксония, раскинувшейся на северо-западе Германии, а если более точно — ближайшие окрестности города Ганновера, где располагался пересыльный лагерь для беженцев. В Москве тоже время не теряли и отыскали-таки след Нины Арселиани, пропавшей из Панкиси в неизвестном направлении. Это о ней упоминал Муса Дагаев: «У Нино записано… телефон… Арселиани…» Вадим помнил наизусть слова умирающего чеченца.

По сведениям Ветлугина, женщина перебралась из Грузии в Армению. Оттуда по туристической путевке Нино Арселиани вылетела в Чехию, откуда переехала в ФРГ, где запросила политического убежища и была отправлена в лагерь для перемещенных лиц.

В Германии конвейер для беженцев четко отработан. Там редко кого из запросивших убежища сразу выдворяют из страны. Немецкий порядок — главное! Человека ведут по сложному бюрократическому пути. Беженца помещают в лагерь, где с ним беседуют чиновники, выспрашивая все подробности биографии, а также мотивы, побудившие приехать в Германию и просить убежища. Затем под руководством адвоката, оплачиваемого государством, составляется стандартное ходатайство о предоставлении вида на жительство, которое рассматривается судом в течение трех месяцев. Практически в ста случаях из ста проситель получает отказ. Он может повторно обратиться с аналогичной просьбой, которая также поступает в суд, рассматривается в течение все тех же трех месяцев и приносит все тот же отрицательный результат. И только после этого незадачливого беженца выдворяют из страны. Все шесть месяцев человек живет в лагере, эдаком Ноевом ковчеге, где собраны тысячи чистых и нечистых, белых и цветных, где его кормят, даже платят какие-то копейки, точнее — евро, на мыло и зубную пасту.

Случаи, а вернее — легенды, что кому-то и когда-то дали в Германии вид на жительство, передаются из уст в уста. Их никто не видел, но о них говорят. При всем этом поток желающих стать гражданами ФРГ не уменьшается. Некоторые из высланных приезжают второй и третий раз, а для кого-то положение беженца становится даже не привычкой, а образом жизни. Естественно, подобная лагерно-бюрократическая карусель не касается этнических немцев, но и их в последние годы стали принимать в Германии все неохотнее и неохотнее.

По сведениям из Москвы, Нино Арселиани в настоящее время находилась в одном из лагерей для перемещенных лиц, расположенном неподалеку от Ганновера. Веклемишев должен был встретиться с ней и узнать, что скрывалось за словами Мусы Дагаева.

Веклемишеву предусмотрительно открыли не только визу Южно-Африканской Республики, но и шенгенскую, поэтому проблем с поездкой в Германию у него не возникло. Со Стояновым Вадим переговорил по телефону. Терять время на встречу смысла не было, как не было и строго конфиденциальных сведений, которые следовало передавать тайно, опасаясь подслушки. Хватило коротких пяти минут разговора с вопросами и пояснениями, чтобы посвятить Димитра Стоянова в подробности пребывания Мадаева в ЮАР.

Ганновер встретил Веклемишева если не летней, то уж точно весенней погодой. Конечно, Германия не Россия, но все равно не было ощущения, что на дворе декабрь. Когда бортпроводница объявила, что в Ганновере плюс восемнадцать, он не поверил ее словам, однако так оно и было. Кстати, и в Москве погода била рекорды. Такого небывало теплого декабря метеорологи не помнили за все время наблюдений. Правда, особой жары при выходе из самолета Вадим не ощутил, потому что небо было закрыто тучами и летное поле продувал сильный и сырой по ощущениям ветер.

Веклемишев покинул аэропорт после таможенных и паспортных формальностей, когда часы показывали уже начало седьмого вечера. Ехать в ночь и искать лагерь для перемещенных лиц разумным ему не показалось, по всем русским понятиям, утро вечера мудренее, поэтому он взял такси и попросил водителя отвезти его в недорогую, но приличную гостиницу. Сразу вспомнился Джонни Леннон, черный таксист из Йоханнесбурга, которому он говорил такие же слова.

По дороге в гостиницу Вадим переговорил с водителем по поводу лагеря для беженцев. Эрих, как звали таксиста, знал его месторасположение и подсказал, как туда лучше всего добраться. Оказалось, что до лагеря удобнее доехать по железной дороге. Собственно, поэтому он по совету Эриха и гостиницу выбрал в непосредственной близости от вокзала. И проснулся Вадим около шести утра не от звонка электронного будильника, а от резкого хрипловатого свистка недалекого тепловоза.