Сергей Зверев - Мы родились в тельняшках

Через границу решили идти налегке, не набирая лишнего. Пройти полосу километра два, а дальше можно снимать с себя все военное и пешком топать по проложенному маршруту. Под утро должны сесть в припрятанную для них машину и двинуть в Албанию, в порт Влера, искать канал получения террористами современного оружия. Шансов мало, но «фонтан» необходимо заткнуть.

Ристич нервничал. Им предстояла самая ответственная часть операции. Не смогут перейти границу, провалятся – никто их искать не кинется. Сербы будут все отрицать. Страшно. А кому не страшно? Дуракам.

Тягучие летние сумерки отступали медленно. Контуры деревьев все более размывались, цвета теряли свою насыщенность. Спутавшиеся заросли становились серыми, а взгляд, устремленный в перспективу, проваливался в черноту приближающейся ночи. Траву, листья и мелкие ветки, лежащие на земле, уже не разобрать.

Луна предала их и выдала столько света, сколько могла. Атмосфера на редкость чиста и прозрачна, воздух разряжен и свеж.

Залегли между двумя натовскими постами. Предыдущей ночью их подергали немного: «партизаны» кинули пару гранат в патрули. Теперь будут неделю сидеть за бетонными стенами и не высовываться. Как раз то, что надо.

Два «леших» ползли друг за другом по нейтральной полосе к чужой колючке. Первым продвигался Татаринов, прощупывая дорогу портативным миноискателем; за ним, как его научили, медленно ворочая конечностями, замирая время от времени, таранил пространство сербский «следак».

Этот участок вроде как для них протестировали: днем солдат в штатском нагло перерезал спираль из армированной проволоки, прошел на другую сторону днем, облегчился у соседей и вернулся обратно. Никаких сюрпризов не последовало: никто не приезжал, не прибегал, не выпрыгивал. Гражданских туда-сюда ходит-бродит масса, но в основном днем. Дают пять евро на одном посту, пять евро на другом – и топают по своим делам. Только десяточку на обратный путь надо не забыть, а то придется ночью на свой страх и риск топать. Могут и пальнуть.

Но все меняется на границе. Хитрят постоянно и те, кто лезет, и те, кто охраняет. Пять часов назад никого не было, пошел… и в плен попал.

Татаринов отложил в сторону миноискатель и приложился глазом к моноклю.

Мир стал зеленым. До колючки доплюнуть можно, но не торопимся. Если пробраться через нее и отклониться левее, метров через сто начнется ложбина, по которой надо идти с полкилометра, подняться на горушку, спуститься с нее с обратной стороны и – «добро пожаловать в Косово». Взятая в Албании в аренду машина с ключами зажигания ждет их, заваленная ветками, рядом с небольшим прудом.

Татаринов медлил. Вот проход, оставленный солдатом. Никто его так и не заделал. «А может, ждут? Сели там с начищенным оружием и пальцы о курки чешут… Видят нас? Нет. Стреляли бы уже. И бежали бы получать медальку с нашими скальпами в руках».

Лезут. Вот и проход.

После заграждения десять метров преодолели за десять минут.

Ристич чувствовал, что промок, но понимал: так надо. Он устал ждать. Ему казалось, сейчас сверкнет вспышка, и пуля убьет его.

Курить хотелось неимоверно. Началась дрожь в пальцах.

Татаринов сел у ближайшего дерева и показал жестом напарнику, чтобы тот полз мимо него дальше, а сам достал бесшумный пистолет «ПСС» и стал мониторить местность.

«Обошлось». Положительный вывод офицер сделал, как только отсчитал пятьдесят шагов по овражку, перерастающему постепенно в ложбину.

Дальше топать можно смелее. Почувствовав спад напряжения, ведомый догнал командира и дернул за рукав. Знаком показал, что ему нужно отлить.

Татаринов прислушался и разрешил, да и сам не отказался.

Легли на бок. Вырыли по ямке. Шорох заставил их остановить опорожнение и замереть.

Прямо на них по оврагу, который был выбран ими для входа в Косово, осторожно продвигалась группа. Татаринов, не вставая, приставил ПНВ к глазу, надеясь, что Ристич сильных контузий не хватал и песни сейчас распевать не станет.

Дистанция сорок метров. Приборы ночного видения, автоматическое оружие с глушителями, бронежилеты. Идут тяжело, загружены под завязку. Их не видят, иначе бы не топали, как стадо бизонов.

Почти вертикальные склоны оврага не оставляли шансов. В сторону не уйдешь. Назад не пойдешь. Остается пропустить их сквозь себя. Показав рукой Ристичу, чтобы тот отодвинулся подальше от подобия звериной тропы, сухопутный боевой пловец и сам, сжав рукоять пистолета, успел по-черепашьи плавно свалить за дерево, когда до первого оставалось шагов пятнадцать, не больше.

Нужен ли человеку кислород? Обычно да. Но иногда и без него можно обойтись. Дышать – очень большая роскошь, когда мимо тебя ступают ноги в туристических ботинках, пружиня под весом адского груза.

Шестеро. Удаляются. Три метра, пять… Где-то рядом Ристич. А он молодец.

Тук!

Шедший последним рухнул на землю. Мозгов у него уже не было.

Флотский начал валить остальных, не задумываясь. Работа бесшумного пистолета ночью наводит кратковременный ужас и оцепенение. Достаточно, чтобы завалить четверых, но не всю цепочку.

Когда стреляешь с десяти метров по способному видеть в темноте противнику, тяжело оставаться незамеченным, тем более что выцеливать приходится голову. Крепка их тяжкая броня. Пробить пуля пробьет, а наповал не убьет.

Крик раненого боевика сделал ночь ярче. До каждого дошло: он в центре мясорубки и, чтобы выжить, надо шевелиться.

Ристич, сидя за кустом, расстрелял всю обойму и полез за второй.

Двое оставшихся в живых албанцев отвалились по сторонам и начали вести прицельный ответный огонь. Пук-пук-пук, пу-пук, пук, пук, пук, пук, пу-пук. Глушители не давали звуковым волнам взбрыкнуть и лупануть по ушам.

Татаринов не стал перезаряжать свой осиротевший без специальных патронов СП-4 пистолет и, выхватив нож, выстрелил из него. По стону он понял, что попал, но один оставался совершенно целым и невредимым. Он-то и стал виновником смерти Ристича.

Очередь прошила грудь сербу и отбросила его. В следующий миг лезвие полоснуло по шее диверсанта, щедро орошающего пространство пулями, войдя вглубь на несколько сантиметров. Горловой хрип и брызжание из надрезанной аорты продолжилось в стороне от Татаринова. Порезанные на шее сосуды фонтанировали импульсами, оставляя мозг без свежей крови. Происходило «плавное отключение от эфира». «Неплавное» – это когда пуля в лоб.

Добив двоих раненых, командир группы «Кракен» подсел к напарнику.

– Зачем? – не понимал русский.

– Они шли убивать. Убивать наших женщин и деток…

Следователь полиции городка Кралево тихо умер у спецназовца на руках, не выполнив приказ по переходу границы, но выполнив долг мужчины.