Андрей Дышев - Война закончена. Но не для меня

– Эй! – позвал я, переворачивая тяжелое тело на спину.

На меня смотрели напряженные, полные болезненного страдания глаза. Признаюсь, я почти был уверен, что это Фролов. Но лицо этого человека было мне незнакомо.

– Who are you? («Кто вы?») – хрипло спросил мужчина, глядя на мой правый рукав, где красовался американский флаг. – What battalion? («Из какого батальона?»)

Хотя на время проведения боевых операций американские военные не носят никаких нашивок, определяющих их звание, какое-то чутье подсказало мне, что передо мной – офицер. Я понял, кто он.

– Hi, David Wilson! – сказал я. – You are wounded? (Привет, Дэвид Вильсон! Ты не ранен?)

Обстановка вдруг резко изменилась, и я не сразу понял, что вокруг стало тихо, как в могиле. Пулеметчик заткнулся. Может, его загасил Смола?

Я приподнял голову и посмотрел на вершину. Бородатый с пулеметом по-рачьи пятился назад, волоча за собой одной рукой пулемет, а другой – тело убитого собрата. Еще мгновение – и он скрылся с наших глаз. По склону вверх, уже в полный рост, помогая себе руками, отчаянно карабкался Смола, преисполненный страсти догнать и завалить второго бородача.

Это уже была бессмысленная авантюра, и я, срывая горло, закричал:

– Смола!! Назад! Я запрещаю!!

Представляю, какими словами он называл меня в этот момент! Но мы – армия. Он привык подчиняться. Подчинился и в этот раз. Замер на склоне, глянул в последний раз голодно-алчными глазами на вершину, где скрылся дух, сплюнул, что-то пробормотал и, понурив голову, поплелся вниз.

Ко мне уже бежал Остап. Удалой сидел неподалеку и, выщелкав из магазина оставшиеся патроны, пересчитывал их.

Я помог американцу выкарабкаться из ямы. Он сел на ее краю и крепко обхватил предплечье рукой. По рукаву расползалось большое алое пятно. Морщась от боли, он с напряжением рассматривал нас, будто ожидал продолжения казни, только теперь уже с нашей стороны.

– Американец? – спросил Остап, присаживаясь на корточки рядом.

Я кивнул.

– Тот самый, которого ищут?

Я снова кивнул.

Подошел Смола, равнодушно посмотрел на спасенного нами человека, вытащил из кармана перевязочный пакет и кинул ему.

– Русские? – не без удивления спросил американец, зубами надрывая прорезиненную оболочку перевязочного пакета. – Откуда вы меня знаете?

– Да кто ж не знает старину Вильсона! – рассмеялся Остап и бережно похлопал лейтенанта по спине. – Ты уже на весь мир прославился. Где пропадал? Зачем заставляешь волноваться своих командиров, братьев и сестер, а также родителя номер один и родителя номер два…

– Замолчи! – прервал я Остапа. С ним часто после активных бэдэ случался словесный понос. Я присел рядом с Дэвидом. – Вы можете рассказать, что с вами случилось?

Лейтенант закатал повыше рукав и стал перевязывать предплечье. Кровь пропитала бинты. Я рассматривал его бледное скуластое лицо со следами побоев.

– Я бы все-таки хотел узнать, с кем имею честь, – не к месту высокопарно произнес он.

– Лейтенант, а вам не кажется, что в сложившейся ситуации диктовать условия будем мы, а не вы? – напомнил я.

– Полагаю, что вы – русские, – закрепляя кончик бинта, ответил Дэвид. – Но одеты в форму американских солдат. Следовательно, вы скрываете себя и свои намерения. Я вам не доверяю.

Бойцы с равнодушными лицами занимались своими делами. Тем не менее все прекрасно слышали, что ответил мне американец.

– И отвечать на мой вопрос не будете? – уточнил я.

– Нет.

Я небрежно кивнул Смоле:

– Расстрелять!

– Есть, – ответил Смола, схватил американца за рукав и дернул на себя. – Пошли! Go!

Лейтенант, насколько ему хватало мужества, скрывал свое смятение. Поднявшись на ноги, он пытливо взглянул на меня, пытаясь увидеть в моих глазах искру лукавства. Но я отвел глаза – не люблю смотреть на приговоренных, от них исходит плохая негативная энергетика.

– Моя смерть вам что-нибудь даст? – осторожно попытался он втянуть меня в дискуссию.

– Да, – ответил я, не оборачиваясь. – Никто не должен знать, что мы русские.

– Я умею молчать…

– Возможно. Но мертвецы все равно делают это лучше вас.

Лейтенант еще не верил. Он как-то мягко, по-кошачьи ступал по песку, словно хотел приблизиться к смерти незаметно и застать ее врасплох. Смола отвел его к каменистой осыпи, где тело можно было бы закидать камнями.

– Мы, в общем-то, с вами не враги! – с явными нотками тревоги сказал он. – Мало того! У нас с вами общий враг – терроризм…

Смола оставил американца у камней, сам попятился, выбирая удобную дистанцию.

– Я не пойму, зачем вы спасли мне жизнь, если собираетесь убить?! – крикнул лейтенант.

– Я тоже не пойму. – Я разделил недоумение лейтенанта и махнул Смоле: – Кончай!

Смола вскинул винтовку, нацелившись лейтенанту в голову. Я не видел выражения лица американца, но полагаю, на нем в этот момент было много противоречивых эмоций.

– Э! Стоп!! Стоп!! – закричал он. – Это абсурд! Давайте поговорим!!

– Вы неблагодарный собеседник, – констатировал я.

– Хорошо! Я вам все расскажу!

Тут я вскочил на ноги, дав волю своим нервам, подлетел к Дэвиду и крепко схватил его за ворот куртки.

– Тогда быстро!! – заорал я ему в лицо. – Торговаться не будем!! Мы знаем все!! Где твои люди – Майкл Дэвис, Патрик Джонс и Ричард Миллер?! Отвечай немедленно!

Лицо Дэвида покрыла смертельная бледность. Он облизнул пересохшие губы.

– Нас взяли в плен…

– Кто?! Талибы?!

– Не уверен… Они были похожи на наемников-арабов…

– Дальше!!

– Нам завязали глаза и долго везли на джипе… Патрик тяжело ранен в живот. Майклу выкололи глаз… Нас кинули в яму. Двое суток в полной темноте, без воды и еды.

– Как тебе удалось бежать?

– Солдаты встали друг другу на плечи, а я выкопал под крышкой лаз… Я бежал к шоссе – там можно встретить патрульную машину коалиционных сил.

Я вздохнул, расслабился и улыбнулся.

– Ну вот, – сказал я дружелюбно, обнял лейтенанта и повел назад. – Можешь, если захочешь. И зачем, спрашивается, заставил меня кричать?.. Кто эти двое, что стреляли по тебе?

– Похоже, они из той же банды, которая взяла нас в плен.

– Тебя, видимо, сдал мальчишка, у которого ты вчера утром просил воды.

Дэвид кивнул. Силы стремительно покидали его. Побег, огонь в спину и вот теперь наша имитация расстрела доконали его. Он обессиленно рухнул на землю и закрыл глаза. Удалой принялся приводить его в чувство. Я с тревогой поглядывал на вершину горы. Арабские наемники – люди серьезные. Так просто свою добычу не отпустят. Могут вернуться в любой момент.

– Уходим, парни, – поторопил я.

– А что с ним делать? – спросил Удалой.

– Берем с собой. Он покажет нам, где склад. И тогда Фролова мы с чистой совестью пошлем на хер.