Ник Кварри - Вендетта

– Ты запоздал, – сказал он напряженным голосом.

Тот кивнул и опустил люгер.

– Дождь задержал.

Он повернулся и с чувством облегчения смотрел, как один за другим подъезжают и останавливаются грузовики. Шоферы и охранники выскакивают из кабин и разминают затекшие ноги.

Джек позволил себе почувствовать легкую усталость, когда увидел, как наконец подъехал и остановил машину его брат. Когда Чарли и остальные четверо начали вылезать из машины, Джек повернулся, чтобы заговорить с Робардом. Но тут же осекся, заметив, что тот отступил в сторону и уже не стоял между ними и открытой дверью.

Нервное напряжение Робарда внезапно дошло до него, в голову пришла мысль, что и голос у него странный. Его взгляд метнулся в темноту открытой двери, затем снова на Робарда. И тут до него дошло: обрез не был заряжен.

– Ну, ладно, – сказал он небрежно. – У тебя хватит дряни, чтобы разбавить весь этот джин втрое?

Робард, который знал, что груз – виски, ответил:

– Конечно. Временами я делаю с джином такое, что ни за что не скажешь, для чего этот напиток предназначен.

Джек пронзительно крикнул:

– Внимание, Чарли! Засада!

Все сразу кинулись врассыпную. Короткие вспышки пламени посыпались из темноты двери. Пули клацали о борт машины позади Джека.

Двое охранников, тоже вылезших из его машины, растянулись в грязи рядом. Один из них визжал и зажимал себе рану, другой сразу смолк.

Джек вполз под машину и открыл вслепую огонь из люгера в сторону двери.

В это самое время Чарли Галлахер и его люди побежали к грузовикам, надеясь укрыться за ними. Но тут внезапно к стуку пулемета Паоло присоединились очереди еще четырех пулеметов. Блайз, чье тело сотрясала отдача, а глаза лихорадочно пылали, прошил короткой очередью одного из охранников. Томпсон Бэрка, рвущий темноту влево от сарая, бросил на землю с перебитыми ногами другого, остальные стали бросать оружие и поднимать руки.

Хайм и Бруно, стрелявшие из зарослей кустов, перехватили Чарли Галлахера и его группу, не дав им добежать до грузовиков. Чарли задыхался и потерял люгер, когда пуля обожгла его предплечье. Три пули вонзились в спину бегущего рядом с ним охранника, его отшвырнуло к грузовику, за который он на секунду зацепился, а затем свалился безжизненной грудой. С другого конца темноты пулеметная очередь прошила кузов второго грузовика. Остальные три охранника и Чарли поспешно бросили оружие и закричали о сдаче.

Джек отполз от своей машины к группе деревьев, поднялся на колени и обнаружил, что уперся в дуло автомата, спусковой крючок которого нажимал улыбающийся Доминик Руссо. По бокам его стояли Волпе и Алегра, сжимая в руках обрезы. Джек сделал то единственное, что мог: разжал пальцы и выронил люгер в грязь.

Оглушительная стрельба со всех сторон смолкла. Кончилась она так же внезапно, как и началась. Налетчики Руссо сконцентрировали достаточно много огня, чтобы перестрелка затихла. Четверо охранников Линча были убиты. Трое ранены. Остальные сгрудились перед сараем, окруженные людьми Руссо. Из дверей сарая вышел Паоло и стал поднимать на ноги и сгонять в кучу шоферов грузовиков.

Ральф Блайз вышел вслед за ним и прорычал Робарду:

– Ты, вонючая крыса, ты дал им знак!

– Спокойно! – вмешался Паоло. – Робард хороший мастер готовить выпивку. Скоро начнет работать на нас.

Робард прислонился к стене сарая, все еще сжимая обрез: смерть на этот раз миновала его.

Руссо повернулся ко второму автомобилю и пробил покрышки левой стороны двумя выстрелами из автомата.

– Мы собираемся вас запереть, – сказал он, возвращаясь назад. – Телефон мы перерезали, и, думаю, вам понадобится пара часов, чтобы выбраться отсюда и вернуться в город. Но это только одна из проблем, которые встанут перед вами, если вы будете продолжать работать для Рэя Линча.

Паоло посмотрел на Галлахеров. Чарли держался за кровоточащую руку и с окаменелым лицом превозмогал боль.

– Меня зовут Паоло Регалбуто, – сказал ему Паоло спокойно. – Скажи об этом Линчу.

Они стали прикладами загонять людей Линча в сарай, где уже сидели работники Робарда.

Десять минут спустя налетчики повели шесть загруженных виски грузовиков от завода в ночь.

Галантерейный магазин над забегаловкой Руссо был закрыт на ночь, и в его окнах уже не было света. Бак Норрис выбил входную дверь. За ним ворвался Линч, сжимая в тяжелом кулаке «смит-и-вессон».

Магазин был пуст. Линч и Бак прошли через дверь в кладовку. Тоже никого. Они вышибли дверь, выходящую на лестницу. В этот же момент распахнулась дверь со стороны переулка. О'Нейл и Харриган, высокие узкоплечие мужчины с лицами гробовщиков, вошли, держа обрезы.

Линч посмотрел на темную лестницу. Свободной рукой он пошарил по стене, нашел выключатель и включил его. Он немного поколебался, потом подумал: «Черт возьми, я потерял рассудок, когда решил, что нужно оставаться в безопасности отеля. Нельзя показывать перед своими людьми дрожь страха».

Прокладывая путь с револьвером в руке, он поднялся на первую ступеньку, потом на вторую.

В забегаловке было так же пусто, как и этажом ниже. Полупустая бутылка скотча стояла на баре. К ней была прислонена белая карточка с надписью карандашом: «Примите наши поздравления».

Линч вытащил пробку. Резкий запах серной кислоты заставил его отступить назад. Он не улыбался. Сейчас такие хулиганские шутки его не веселили.

Еще не заходя в квартиру этажом выше, Линч знал, что там тоже никого нет. И никого не было. Не было даже одежды – ни Руссо, ни его любовницы.

Кривая улыбка снова вернулась на его розовое веснушчатое лицо. Он подошел к бару Руссо и открыл его. Вытаскивая оттуда одну за другой полные бутылки, он бил их об стену. Затем достал из кармана сигару, откусил кончик и поставил ее на середину ковра. Потом поджег сигару, а горящую спичку бросил. Огонь охватил залитые алкоголем стены, занавески на окнах и потолок.

Спускаясь вниз, они задержались, чтобы поджечь забегаловку и магазин.

Когда они сели в лимузин и отъехали, внутри дома все пылало.

– Я вернулся, – сказал Оуэн Шейл, – и снова берусь за политические дела.

Оуэн был крупный и широкозадый мужчина лет шестидесяти с умными проницательными глазами и внушительно-спокойным лицом.

Он стоял посреди гостиной номера-люкс лучшего отеля города и улыбался обеспокоенному Тиму Дойлу.

– Я сделал тебя из щенка политиком, – продолжал спокойным голосом Шейл, – потому, ты знаешь, могу и убрать. У меня есть право вернуться.

Доминик Руссо, сидя в кресле-качалке возле стены, смотрел на них – молчаливая фигура в углу.

Шейл разглядывал Дойла.

– Ты поставил не на тех людей. И в результате ты близок к тому, что потеряешь голоса тех, от кого зависят выборы в третьем округе: голоса итальянцев.