Юлия Латынина - Саранча

— И между кем же это делилось — 6700 процентов?

— О, это был чрезвычайно прозорливый контракт… Достаточно сказать, что, будучи подписан в 1991 году, он был подписан не под Горбачева, а под Ельцина…

Чердынский помолчал.

— Все, что связано с медициной, это огромные деньги. Деньги, которые делятся за облаками. Знаешь, почему ушел со своего поста предыдущий министр здравоохранения?

— Нет.

— Он ушел, чтобы не ставить своей подписи на распоряжении о приобретении партии заведомо некачественного инсулина. Партия стоила тридцать миллионов. Ему предлагали за подпись десять.

— А кому шли остальные двадцать?

— На самый верх.

— А кто у нас самый верх?

— Дочке самого верха — такой ответ устроит?

— Честный человек был министр, — усмехнулся Сазан.

— По правде говоря, не очень. Понимаете, в то самое время, когда назначали правительство Кириенко, один очень высокопоставленный чиновник из администрации президента строил себе дачу. Дача стоила десять миллионов долларов, и кому-то строительство надо было оплачивать. Оплатил один банк, ныне покойный, точнее, вице-президент данного банка. А после того, как банк оплатил дачу, встал вопрос о валюте, в которой будут оплачены услуги самого банка. А так как в это время шла дележка министерских кресел в правительстве Кириенко, то вице-президент банка предложил отдать кресло министра здравоохранения своему брату. Брат медицинского образования не имел, зато занимал пост президента страховой компании, занимающейся медицинским страхованием. Но так как назначение господина Ашотова на пост министра выглядело совсем уж неприлично, то Ашотова назначили первым замом, а в министры предложили профессора Утковского, с условием, что последний будет подписывать все, что приносит ему Ашотов.

— И он согласился?

— Да, он согласился. Он был очень похож на зайца, который решил перехитрить лису. И еще он был заведующим крупной больницей и был готов на все, лишь бы в больнице появился томограф и достаточный запас лекарств… Но он переоценил себя. Или недооценил чужую жадность… Я помню, как я приехал к нему домой и он позвал меня в сад, потому что боялся говорить в кабинете. Мы ходили по дорожкам, он рассказывал о разговоре и, кажется, сказал, замечательную фразу: «Нельзя воровать выше горла».

Сазан подумал.

— А при чем тут медицинское страхование?

— Медицинское страхование — это великое дело. Это когда частная компания получает деньги из бюджета и направляет их на погашение долгов бюджетной же поликлиники. Но в промежутке делает с ними все, что хочет.

— Например, не платит.

— Или платит только тогда, когда вышеназванная бюджетная поликлиника покупает лекарства у фирмы, связанной со страховой компанией невидимыми, но прочными узами… Понимаешь, есть федеральный фонд медицинского страхования и есть региональные фонды. Те региональные фонды, которые в нищих регионах, получают из федерального фонда дополнительные деньги, которые они будут расходовать на закупку лекарств. И кроме федеральною фонда, есть еще корпорация «Биомед». Также близкая г-ну Ашотову и его другу, который в нынешнем правительстве стал главой фонда страхования.

И вот когда посты в сфере здравоохранения были соответствующим образом поделены, г-н Ашотов и федеральный фонд медицинского страхования созвали глав региональных фондов и объяснили им популярно, что региональные фонды получат дополнительные деньги из центра в том и только в том случае, если, получив, употребят эти деньги на закупку препаратов, которыми торгует «Биомед».

— И сколько же стоили лекарства «Биомеда»?

— А сколько хотели, столько и стоили. В целом получалось раза в два с половиной дороже.

— А если бы главы региональных фондов отказались?

— А двое отказались.

— Кто?

— Один сибирский товарищ. У него в крае целая куча своих заводов, и он взял часть препаратов у них.

— И что с ним случилось?

— С ним? Ничего. Но его машину кто-то взорвал перед управлением здравоохранения.

— А кто был второй отказавшийся?

— Тарская область.

Сазан помолчал, потом уточнил.

— Из-за «Зари»?

— Разумеется. И не думай, что «Заря» ничего не отстегивала областному департаменту здравоохранения… Как тебе картинка? Люди заплатили два миллиона долларов за кресло, выбили из бюджета бабки, чтобы обналичить их через «Биомед», и вдруг какая-то Тарская область берет и покупает лекарства не у «Биомеда», а у «Зари». А если все за ней потянутся? Как говорят твои коллеги — «не по понятиям!» Люди ведь в долг брали, когда за кресло платили, им эти деньги надо отдавать, а из каких шишей?

— Ты это серьезно? На «Зарю» могли наехать, а Игоря могли убрать, потому что деньги из фонда медицинского страхования были потрачены на нее, а не на «Биомед»?

— Нет, я не серьезно. Я для примера.

— А еще примеры есть?

— Да сколько угодно. Три месяца назад я разговариваю с главврачом одной московской больницы. Девять корпусов, шесть тысяч коек — это такой кусок, что только что не больше всей Тарской области. Разговор все тот же: «Покупай наши препараты, тебе будет хороший откат». Механика-то та же: наш феноцистин стоит двенадцать долларов, а не сорок, а откат наш в два раза больше! Врач жмется. «Не велят, — говорит, — есть одна московская корпорация, „Стерх“. Московский фонд обязательного страхования у нее велит покупать». Ну, я его улещивать: «Так они ж иностранными лекарствами торгуют! Что ж вы делаете-то, а? Вы брать-то берите, так хоть своих кормите, а не чужих!» Улестил. Купил он у нас… А страховщики — раз! — и не платят.

Сазан чуть подался вперед, как кошка, почуявшая скребущуюся средь гречки мышь.

— И до сих пор не заплатили?

— Отчего же. Заплатили. Больница эта, надо сказать, известная — в нее много ваших коллег с огнестрелами привозят. Те, кто выжил, большие симпатии к хирургам питают, а главврач — как раз хирург. И знакомства у него весьма специфические. Ну, обратились мы к одному из таких знакомых…

— Кому?

— Некто Игнат. Я, Игнат, главврач… А «Стерх» тоже компания не без особенностей. Как говорят в ваших кругах — белый верх, черный низ. Пришли все: и верх, и низ. Со страховщиками на тринадцать человек набралось десять стволов, я перед ними порожний сидел, как пионер на слете… Шум, матюги… «Да вы на самого Лужка хвост напружили!», «Да как вам не стыдно гробить отечественного товаропроизводителя!» Самая экзотическая, словом, звучала аргументация Редко встретишь такое разнообразие доводов — от «беретты» и до «защиты российской промышленности». Я, признаться, думал, что дело стрельбой кончится.

— Не кончилось?

— Нет. Договорились так: фонд нам в этот раз платит, а второго раза не будет. И то — на фиг я туда второй раз сунусь! Половину пришлось Игнату за труды отдать, еще десять процентов все равно ушло в лужковский предвыборный общак, у меня от этой сделки рентабельность двадцать процентов! Я ниже ста вообще не работаю!