Юлия Латынина - Саранча

Яша заглянул в один из них и был не особенно удивлен, распознав в продавце того самого мужичка с козлиной бородкой, который четыре часа назад приходил с деньгами в квартиру Лесько. Царьков поманил его пальчиком, и мужичок покорно покинул торговое место и вышел к операм.

— Ты за что Лесько-то платил? — спросил хмуро Царьков.

— Ну известно что… охранял…

— От кого охранял-то?

— Да ходили тут ребята, от Спиридона. Пятьсот баксов в месяц требовали, прикинь? У меня и бабок-то таких нет, иной день ста рублей не наторгуешь, а они туда же: «Мы тебя, бобер, в натуре уроем, киоск пожжем…» Я уж и не знал, что делать, а потом Мишка — он тут тоже торгует — надоумил, что у нас рядом крутой опер живет. И денег возьмет немного, и братков этих уроет…

— Урыл?

— В лучшем виде! Приехал «газик», всех забрал в отделение, ко мне на следующий день извиняться пришли, чуете? Ну не они сами, а их дружки. Так, мол, и так, ты их извини, а заявление отзови. А то рыбам скормим.

— Да, — усмехнулся Санька, — знатно извинились.

А Царьков добавил:

— Он же тебя развел.

— Кто?

— Лесько. Сам на тебя бандитов натравил, сам и защитил. Их через три метра выпустили. Не помню я что-то такого, чтобы Лесько Спиридоновых братков в обезьянник сажал…

— Может, так оно и было, — проговорил ларечник, — а делать-то что? Ведь опять сейчас наезжать будут. А вы меня просто так разве станете охранять?

— У милиции работа такая, — сказал Царьков, — охранять не за деньги, а за налоги. Которые за деньги охраняют, те бандитами называются.

— Так разве ж я налоги плачу? — вздохнул ларечник.

Царьков помолчал, потом спросил:

— Ты здесь вчера был?

— Ага. С девяти и до девяти. Сколько ларек работает.

— Не видел, как Лесько отъезжал?

— Он не сам отъезжал, — сказал ларечник. — За ним какой-то мужик приехал, и они гуськом уехали. Мужик на своей, а Лесько на «опеле».

— Мужика опознать можешь?

— Да откуда? Темно, да снегопад. Он по уши в шапке и воротник поднял. Большой, начальственный. Такие не бормотуху покупают, а коньяк с конфетами.

— Не браток?

— Не-а, — сказал ларечник. — На этих у нас глаз наметанный. Эти, когда мимо идут, спиной чувствуешь — либо не заплатят, либо побьют.

— А машину его видел?

— Он ее за углом поставил. Иномарка черная, и стекла темные, а номера все в грязи. Ларечник усмехнулся и добавил:

— Да тут уже спрашивали.

— Кто?

— А вот те самые, которых спиной чувствуешь. Москвичи.

— Почему ты решил, что москвичи?

— А номера на джипе московские. Знаете, какой джип? «Хаммер», таких, говорят, на всю Россию два десятка…

Садясь в разъездную «пятерку», Синицкий оглянулся на окна квартиры Лесько: окон было много, и они уютно светились синим и розовым.

— Да, — сказал он, — неплохо служить бандитам, а?

— А может, наймемся? — усмехнулся Царьков. — Глядишь, на «хаммере» прокатят… Синицкий мрачно сплюнул.

— У тебя чего-нибудь пожрать есть? — спросил он. — Сил нет, в брюхе как шрапнель рвется. Вроде на медосмотре сказали — язва начинается.

Пацаны Валерия действительно появились при доме Лесько, а поскольку у них не было двухчасового совещания на предмет увеличения раскрываемости преступлений и сильно поддатого заявителя, который явился к Царькову с плачем об угнанном «Жигуле», то и появились они там на три часа раньше.

Визит принес неожиданные результаты. Муха не сомневался, что стреляли в Валерия по указанию Спиридона. Однако со слов ларечника вдруг выяснилось, что субъект, который закатился в квартиру к ничего не подозревающему Лесько, был солидный господин в пальто и добротной шапке и на местных отморозков не походил.

Еще более настораживало описание иномарки: она была черная и начальственная, и образовалась она у дома Лесько спустя полтора часа после того, как гости стали разъезжаться из церкви — большею частью именно на таких представительских иномарках. А ни Спиридона, ни его братков у церкви опять-таки не было.

И тут Лешка Муха внезапно сообразил то, что шефу его пришло в голову намного раньше: в том, что касается потенциальных следов, вчерашняя пальба выглядела куда более перспективной, чем убийство Нетушкина. Убийство Нетушкина готовилось профессионально, тщательно, киллер давно уже покинул город и никакими уликами с места преступления его не добудешь. Напротив — стрельба по московскому авторитету велась в страшной спешке и вдобавок кончилась конфузом и трупом киллера. Посредник был в летах, а не мальчик на побегушках, он явно не был привычен именно к таким ситуациям и все равно не растерялся, сумел удрать, у дома Лесько поставил тачку там, где ее никто внимательно не рассматривал…

Мент? Бывший военный? Эфесбешник? Лешка Муха принялся за методичные поиски, и к вечеру ему повезло. «Опель» Лесько нашли не где-нибудь, а на Новой Варварке — узкой, плохо заасфальтированной улице, змеившейся над крутым берегом Тары.

Улица кончалась тупиком, а метрах в пятидесяти внизу шла набережная. Местный бомж, собиравший бутылки у пристани, рассказал, что вчера вечером рядом с тропинкой, ведущей с Варварки к набережной, стояла черная иномарка с затененными стеклами.

Муха звякнул Валерию, и тот объявился через двадцать минут, закутанный по горло и какой-то слишком бледный.

Молча выслушал бомжа и задумчиво обозрел необъятную, уходящую вдаль ледяную реку, вмерзший в лед причал и протоптанную в снегу тропинку, взбегающую по заросшему деревьями склону к Варварке.

— Я подумал, хозяин в казино пошел, — сказал бомж про владельца черной иномарки. — Оно тут близко, казино-то.

Валерий внимательно глядел вверх. Парк, разбитый на крутом берегу Тары, был отгорожен от набережной черной чугунной решеткой, и тем, кто пользовался тропинкой, надо было через эту решеточку перелезать. Метрах в двадцати за деревьями тропинка как будто расширялась, Валерий углядел в переплетениях голых ветвей угол здания и зад грузовой фуры.

Валерий перелез через заборчик и побрел по тропинке вверх. В другое время Валерий через заборчик перепрыгнул бы, но сейчас ему вовсе не хотелось прыгать, а, наоборот, хотелось сесть куда-нибудь в тепло и заснуть. Валерий даже не обратил внимания, что он не перепрыгнул через заборчик, но Муха обратил и решил, что плечо у шефа должно болеть довольно сильно.

Поэтому Муха тоже через забор перелез, чтобы не колоть глаза шефу физическим превосходством, и пошел вслед за ним.

Тропинка быстро кончилась асфальтированным пятачком, примыкавшим к трехэтажному каменному особняку. Посреди пятачка разгружалась старенькая с жестяным кузовом «газель», и двое рабочих таскали ящики в раскрытый зев подвала. Над входом в подвал, на жестяном козырьке, была укреплена миниатюрная неподвижная телекамера.