Иван Стрельцов - Псы войны

У девицы за голенищем ботинка был засунут самодельный кинжал, а на поясе в кобуре висел крупнокалиберный японский револьвер «хико». Вещь допотопная, но мощная, а главное, надежная.

Подхватив девушку-убийцу за шиворот, Любомир потащил ее вниз. Девица все время тараторила на плохом русском, что у нее большая семья и ее надо кормить, на что Любомир ответил:

— У убитых тобой тоже были семьи.

Через минуту он выставил девушку перед ополченцами и казаками, спросив их:

— Что будем делать?

Самый молодой из казаков, с лихо закрученными усами, взмахнул автоматом:

— На кодляк ее! Чур я первый.

Кто-то из толпы ополченцев крикнул:

— Повесить! В центре Бендер повесить, чтобы все суки видели, что их ждет.

Толпа галдела. Кто-то кричал, что надо сдать ее в штаб, чтобы судили по закону и суд показали по телевидению, вот тогда всем сукам будет неповадно.

Слушая крики и ругань, Любомир подумал, что, если ее отдадут в штаб и будут ждать суда, девица может отделаться легким испугом, а этого допустить нельзя.

Не дождавшись конца споров, Вовчинский вытащил из-за пояса трофейный «хико», взвел курок и, приложив ствол к виску девушки, нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел, взорвав череп несчастной и разбросав его внутренности по сторонам. Труп рухнул к ногам Любомира, толпа бойцов притихла. А бывший десантник, сплюнув сквозь зубы, негромко произнес:

— Нет человека, нет проблемы.

Вскоре война в Приднестровье закончилась, и Любомир Вовчинский вернулся во Львов. Но едва потребовались добровольцы в Югославию, как он собрал свои пожитки, спрятал в укромном месте трофейный «хико» и поехал на запах пороха.

В развалившейся на куски Югославии гражданская война бушевала вовсю. Попав в сербскую армию, Любомир прошел путь от рядового до командира отдельной диверсионной группы, воевал и с хорватами, и с мусульманами.

Вскоре враждующие стороны поняли, что война выматывает всех и никому не дает преимущества. Когда вопрос о мире стал реальным, наемники стали покидать враждующие государства. Любомир тоже вернулся домой.

Отец, взглянув на него из-под толстых стекол своих очков, спросил:

— Не надоело воевать за всяких уродов?

Любомир вопросительно посмотрел на отца:

— Что ты предлагаешь?

И уже на следующий день он стал бойцом УНА. Через месяц Любомир Вовчинский, к радости отца, получил звание десятника. Еще через несколько дней группа бойцов УНА вылетела в Тбилиси, чтобы оттуда перебраться в Грозный.

Потом была чеченская эпопея: война с федералами и заключительный аккорд — рейд в Буденновск в отряде Басаева. Вернувшись оттуда, он трое суток прожил в учебном лагере, терзаясь воспоминаниями о заложниках в больнице, об убитых пулеметной очередью старухах на рынке, о мальчишке-милиционере с прошитой из автомата грудью и размышляя, как жить дальше. Но твердо знал одно — больше он ни за чьи политические амбиции воевать не будет.

Видно, Бог его помнил, иначе как объяснить предложение полковника Коваленко и встречу с Логиновым.

Сейчас, повязав на голову ленту, Любомир надел пояс с подсумками и кобурой с «хико». Взял свой «ПП-93», навинтил на куцый ствол мощный глушитель и примкнул оптический прицел. К кожаной портупее на груди прикрепил портативную рацию, при помощи которой должен был прослушивать переговоры поисковых групп с центром, а при необходимости мог связаться с центром и сам. Последним в его экипировке был рюкзак, в нем лежали немного продовольствия и боеприпасы.

Еще раз сверившись с компасом, Любомир подумал: «Выполню задание, получу свои полтораста тысяч — и гуляй душа. Хотя это не такие большие деньги, может, поговорить с Логиновым, пусть пристроит где-то в своих владениях. Я ему всегда смогу услужить». Он двинулся на север. Сейчас он находился между двумя поисковыми группами — Николая Ванина и Михаила Жалина. Операция была рассчитана элементарно, как охота. Погонщики с криком и грохотом гнали дичь, а он должен не упустить момент. Он, Любомир Вовчинский, охотник, в этой пьесе главное действующее лицо…

Время шло, Вовчинский уже не один час двигался на север, уже из-за верхушек деревьев показались пики сопок, следов противника он еще не обнаружил. Впервые опытный боец испытал какую-то неуверенность. Но вот в динамике наушника что-то затрещало, и сразу зазвучал незнакомый голос:

— Всем, всем поисковым группам: квадрат 29–12. Повторяю: 29–12.

После этого снова наступила тишина. Вовчинский извлек из нагрудного кармана сложенный лист карты. Быстро сверился с ней и убедился, что к каравану он ближе всех. Сняв пулемет с предохранителя, Вовчинский быстро двинулся по направлению к горам. Через четверть часа он уже обнаружил первые следы, свидетельствующие о том, что террористы были с мулами, это был караван.

Достигнув гор, «охотник» с еще большей осторожностью стал пробираться вверх по горной дороге. И не зря. Через некоторое время Любомир едва не наткнулся на Олега Донцова, который минировал подвесной мост, обматывая стальные тросы взрывчаткой в матерчатых чехлах.

Спрятавшись в кустах, Любомир Вовчинский без особого труда поймал в перекрестье оптического прицела широкую грудь белокурого гиганта. Он уже готов был надавить на спусковой крючок, как вдруг из-за противоположного края пропасти прозвучал голос:

— Давай быстрее, Олег, времени в обрез.

— Я уже, — крикнул блондин, вставляя взрыватель в мину. После этого он бросился прочь с моста. Вовчинский не стрелял, ему не хотелось ввязываться в дуэль с тем вторым, наверняка снайпером.

«Ерунда, — успокаивал себя Любомир, — все равно от меня они никуда не денутся. Их скальпы принадлежат мне». Едва Донцов успел скрыться за ближайшим валуном, как на мосту вспыхнули четыре языка пламени. Со страшным грохотом подвесной мост взвился вверх, на мгновение замер и, извиваясь, подобно гигантской змее, нырнул в чрево пропасти.

Несколько секунд Любомир с сожалением смотрел на сизый, дым только что прогремевшего взрыва. Подвесного моста не было и пришлось решать, в какую сторону направиться, чтобы обойти эту проклятую пропасть. Снова разложив карту, Любомир понял, что на восток ему дорога закрыта, если он, конечно, не хочет встретиться с командой капитана Жалина. Значит, на запад, на карте была отмечена красным карандашом звериная тропа.

«Это то, что нужно», — решил Любомир, прикинув заодно, сколько он сэкономит времени в сравнении с восточным направлением. Выходило около трех часов. Свернув карту, он тихо ретировался.

Через два часа Любомир достиг того места, где на карте была обозначена звериная тропа. Лишь по плохо утоптанному мху да гладко отполированным камням можно было догадаться, что здесь проходит козья тропа. Забросив на спину оружие, Любомир Вовчинский начал подниматься в горы, но уже через полчаса он об этом пожалел. Тропа, проходившая по краю скалы, во время одного из камнепадов была снесена на добрую сотню метров, и продолжать путешествие без необходимой экипировки было настоящим безумием. Любомир вспомнил все ругательства, которые он только знал. Закончив ругаться, Вовчинский решил вернуться назад и обходить пропасть с востока, теперь ему наверняка придется плестись в хвосте головорезов Жалина, эта мысль была для него страшнее любой опасности.